Вы, верно, думали, что я дерзну писать
Про то, как чувства воплощаются телами?
Как взгляд стремится веки прикрывать,
И одеяло плачет мокрыми слезами,
И воздух поглощается двумя,
Как будто больше нет его в запасе,
Как красный из стеснения румян
Окрашивает лица цветом страсти?
Как силу не рассчитывают руки
И ноги, если дрожью пробирает,
Какие прозвучат на ухо звуки,
Когда тебя с полтакта понимают,
Как плоть людей становится боговьей,
И чресла, переполненные кровью,
Податливо и ревностно внимают,
Как сердце без оглядки выбивает
Любую скорость по дороге к высшей цели?
Как естество само себя научит
Тому, что не посмели, не умели,
Но, будто разрывая в клочья тучи,
Усердно добирается до света,
До неба, до невиданных высот,
И кожа как чувствительна при этом:
Немея и коля, касанья ждёт
И вОлнами немыслимых приливов
Встречает каждый следующий вал,
Прося у моря вновь усилить шквал,
То скоро, а порой неторопливо,
Нащупывая грань его терпенья.
Как пелена от долгого томленья
Сливает тени с телесами воедино,
Венчая смысл женщины с мужчиной,
В каскадный погружая паралич,
Зажжённый сердцевиной онеменья?
Как голос издаёт истомный клич,
Тем самым усиляя упоенье
Назначенное Богом для людей
Как стимул жизни нового рожденья?
Я не таков. Мне стало всех милей
Одно первопростое убежденье:
Коль таинство свести на "нет" —
Опошлить, вскрыть его секрет,
То через горесть привыканья
Уж не возрадовать сознанье.
Конечно, было б интересно!
Но и да будет всем известно,
Что сила вольного пера
В распространении добра,
И мало-мальски Божьей воли.
А жизнь, конечно, такова,
Что у морали мало роли —
В массовке не у всех слова
Назначены. Порой, кривлянья
Эпизодических сентенций
Звучат как будто в назиданье,
Уже и не надеясь сердце
Взаправду тронуть чьё-нибудь.
Вперёд таланта лезет грудь
Предобнажённая. Ужели
Искусство в том, чтобы блестели
Глаза в слюне слепоглухих
Пред параличом немых?
По вкусу, стало быть. Ведь вдруг
Какой "талантливый" худрук
Почтёт за камень сей глагол
Не ровен час!? А я бы счёл.
Не будучи актёрской труппой
Бысстыдной постановки грубой,
И Тихомиров, и Перова,
Не спавши толком накануне,
Почили оба. Свет багровый
Заката нежного июня
С сияньем свеч соревновался
За право освещать любовь.
Подольше Саша удержался
От сна, смотря, как плавно бровь
У Ксюши дрёмой содрогалась.
И ода родинке её
При умиленьи сочинялась,
Румянца розовый налёт
Впитался в бархатные щёки,
Дыханье стало очень редким.
И Александр взглядом метким,
Ещё по-снайперски глубоким,
Составил карту тела Ксюши.
Шепнув: "Ты ангел мой уснувший",
Он сдал дозор, прикрывши очи.
У этой сокровенной ночи
От тех, что были, нет различий.
Одно... Снаружи гомон птичий
Вплоть до рассвета не смолкал.
Пернатых свадебный вокал
По всей округе местной лился,
И каждый песнею стремился
Почтить уснувших лебедей,
Любовью чистою своей
Укутавших во тьме друг друга.
Во сне стоял в средине луга,
Средь незабудковых цветов,
Не нарушая их покров.
Дивясь, спокойствию предавшись,
Он проводил ладонью нежно
По их цветам. И увидавши
Как будто силой центробежной
Они скрутились в два кольца,
Потом сложились в две полоски.
В дурмане сна он черт лица
Узнал знакомые наброски,
Но не совсем. И те две линии
Раскрылись, как две бездны синие,
Как две лагуны, две звезды
Огромных синих, словно льды
Прозрачные, лазурным сводом
И Солнцем ясным освещённые,
Как бриллиантовые воды,
В которых чуть не растворённые
Индиго капельки платком
Бесцветность синим покрывают.
Теперь — она! Он точно знает,
Ведь он тонул уже в таком
Изяществе её очей!
Любимой образ улыбнулся,
И как стремительный ручей
Звучаньем голос отозвался
Сквозь пелену и зыбкость сна.
Через мгновение, она,
Как бриз из цвета незабудок
Во плоть вошла. И это чудо
Кружилось вихорем сперва,
Затем, утихло. И ему бы
Её достать, как прежде, губы,
Но то шевелится едва,
То вовсе камнем обездвижен.
Паденье век. Цветущих вишен
Он видит сад издалека.
Теперь уже его рука
Сцепила накрепко её,
Но... он теперь не узнаёт
Любовь, и руку разжимает.
Потом, опомнившись, хватает
Её опять, и как в прицел,
Он выбирает резкость взора.
Она! Прицелился, сумел!
Обнял её, и очень скоро
От вишен снова к незабудкам
Вернулся, с Ксюшей на руках.
Продлись, счастливая минутка! —
Но нет же! В самых сладких снах
Итог один: в том самом месте,
Где счастлив на процентов двести,
Последует прорез для глаз,
И шум какой-нибудь подчас,
Напоминая будто людям,
Что в грёзах счастье не добудем.
Почуяв в ночь большую радость,
Содей, что в памяти осталось,
И воплоти, коль дух имеешь,
Да постарайся посильнее,
Ведь наяву кипит Нормальность.
— Добро пожаловать в реальность! —
Шепнула ласково Оксана,
— Я два часа уже не сплю.
— Ну ничего себе, как рано.
Доброе утро. Я храплю?!
— Да нет, я просто отоспалась,
И не припомню, как уснула.
Ещё тобою любовалась.
А что с твоею правой скулой?
— Ты что, заметила? — Чуть-чуть.
— Да это память об армейке.
Осколок был, и пару в грудь:
Один бандит "салам алейкум"
Послал в двух метрах от палатки.
— Ну... Шов уже довольно гладкий.
— А-то! Нас штопал без вопросов
Наш врач — и медик, и философ!
А сколько я при нём узнал
О людях много. Ай да он!
— Ты так спокойно, мирно спал.
Какой тебе приснился сон,
Что ты аж словно улыбался? —
Пока что сон не затерялся
В глубинных дебрях подсознанья,
И ярких образов мерцанье
Собрал в едино Огонёк,
И: — Незабудка, — нежно рёк.
— Что "незабудка"? — Это ты!
Я видел синие цветы
И небо... — и поведал ей
Игру таинственных огней
И вишни, и конец виденья,
И с этим — горечь пробужденья.
Она его поцеловала.
Он прошептал: — Я точно сплю.
— Ещё разок? — Разочка мало! —
Как эти танцы я люблю!
В народе — "нежности телячьи".
Ужо вам станется бухтеть,
Брюзги ворчливые и клячи!
Вы сами первые смотреть
На молодых всегда спешите,
Как та промокшая Нинель.
А как насмотритесь, браните
Покуда свет, младых. Ужель
Вы сами не были такими?
"Как вам не стыдно! Срамота!"
Да если б вас омолодили
Вы возле первого куста
Не удержались бы сорвать
Плоды сладчайшего вкушенья.
А с голубками воевать —
Отнюдь не мудрое решенье:
Побойтесь Бога. И себя.
За вами что? За ними — Небо!
Когда увидите ребят,
Не осуждайте их свирепо,
А только дайте им понять,
Что двое выглядят нелепо,
Когда других начнут смущать.
И помните, что чувства слепы,
А брань рождает только зло.
Сейчас младой строфу читает,
Подумав, будто "пронесло".
Ну нет уж, друже, не бывает,
Чтоб старший поученье снёс,
А юный уберёг свой нос
От дидактичного щелчка.
Ты молод, и увы, пока,
Живёшь лишь вспышками гормонов:
Такая жизнь, таков этап
Развитья светских эмбрионов —
И то совсем неплохо. Слаб
Пока пред буйствами природы
Ты, словно пашенные всходы,
От ветра всякого клонясь.
Прознав впервой на запах страсть,
Ты отдаёшь себя всецело.
Я заклинаю: пей до дна
Нектар, пока младое тело!
Но есть особенность одна.
На людях стоит удержать
Себя от плотских проявлений,
Посколь не сыщешь благодать,
Когда как будто в раз последний
Ты повстречал свою любовь,
И публикуешь ваше таинство.
Держи бушующую кровь,
А томный поцелуй как лакомство
Храни для случая, когда
Глаза двоих в уединеньи.
Ведь привыкания беда
И к вам придёт. И во спасенье
Прими совет прошедших всё:
Любовь — есть Бог, не нужно всуе.
Река её уже несёт
Оксану с Сашей. И рисует
Голубоглазая ему
Свой сон ночной невероятный:
— Лежу на берегу, в Крыму,
Златой песок, и бриз приятный
Ласкает локоны мои,
И шоколадный лоск загара.
Глаза любимые твои,
Какой-то пирс забытый старый
И пена ласковой волны
Мне пальцы ножек омывает,
А в море корабли видны.
Но вдруг, внезапно подлетает
С безумно громким криком чайка,
Крадёт с ладони пахлаву,
И улетает к пирсу, в стайку.
И вот, уже за ней плыву,
Но сил как будто не хватает.
Плыву обратно, и смотрю —
И море, и шезлонги тают.
И вот темно. И ты угрюм,
Стоишь и смотришь на меня,
Как будто я — не я вернулась.
От страха, сон свой прогоня,
Сжимая веки, я проснулась.
Потом увидела тебя,
И успокоилась. — Вот это
Мозги в ночи у нас свербят!
Каким-то прям-таки дуэтом!
— Да ладно, скажешь тоже, Саш!
— А мне всё тот же лекарь наш
Про сны вещал — что это стадия
Переработки восприятия,
И что когда они сбываются,
Чем люди иногда бравируют,
"Так это, — говорит, — случается,
Коль сами мысли программируют, —
Мол, — Сны — это метанья образов
Меж краткою и долгой памятью,
Навроде перцептивных отзывов,
Прилипших к восприятью накипью:
То, что мы видели, хотели,
Задумали, чего боимся,
Что мимолётом пролетели,
И то, к чему сейчас стремимся".
— Вполне логично. Ну и врач!
Ты посмеёшься, но у нас
Из первых всех дневных задач
Как раз по времени сейчас
Коллеги смотрят гороскопы
И жадно "звёзды" обсуждают
Лабораторные особы.
Я их шутливо осуждаю:
"Девчонки, вы же физики!"
Они мне: "Да хоть шизики!
Мы это только ради шутки,
Делов-то только две минутки.
Вот Нина — рак. И ей даёт
Астролог отдохнуть совет.
Вчера у ней наоборот:
"Работай, чтоб поднять бюджет",
А мы заметили, что Лене
И Вике, двум телицам нашим,
Сегодня Галин текст последний,
А Гале — что у Нины раньше."
А ты во что-нибудь такое:
Приметы, предсказанья, веришь? —
Спросила Ксюша, и рукою
Погладила щетину. Те лишь
Сильны пророки, чей завет
Вменяют многократно.
И у меня сомнений нет,
В их силе безотвратно,
Когда из каждого угла
Их воспоют всевечным гимном.
Коль ждёте Зверя — будет мгла
Конца времён, и мир погибнет,
Когда всё те же миллионы
Себя на это программируют.
Уверен, подлости законом
Найдётся шнур, что сдетонирует,
И выгодоприобретатель,
Процент свой взявший с паники.
Наш мозг — источник и стяжатель
Себе кнута и пряника.
— Не верю. Верю лишь в людей, —
Ответил он проникновенно,
Но телом думал о еде.
Живот бурлил обыкновенно
На смене где-то в это время,
Когда бывал пропущен завтрак.
— Пойду, наверное, погрею
Покушать, кажется мне так как
Непросто будет говорить
Сильней, чем в голоде желудок:
С утра не хочется вопить!
— Пойдём вдвоём, я рядом буду.
Они вошли на кухню вместе.
Он осмотрелся. И мудро
Припомнил маркер для невесты.
Соседский дед учил: "Ведро
Для мусора и туалет,
Ну и, пожалуй, с ними — чайник,
Чисты должны быть. Если нет —
Готовься сам тереть, начальник!
Такой хозяйке нужен бич,
За что она потом припомнит.
А чтоб такого не достичь,
Гляди сперва на вещи в доме,
Что в обиходе чаще всех
Обычно люди применяют.
Брезгливость? Да отстань ты — смех!
Неряхи сильно досаждают
В быту, со временем поймёшь:
Они в своей глубокой лени
Кричат, что ты им не даёшь
Буквально "выпрямить колени" —
Мол, держишь словно за рабу,
И только и висишь на шее.
Потом добавит, что в гробу
Видала эти отношенья.
Поэтому, Санёк, слухай:
Люби, конечно, и порхай,
Но поминай совет приятеля
Про три хозяйских показателя..."
Стеклянный чайник был как новый —
Во всю подсветкою сиял.
И в санузле вчера по зову
Природы Саша побывал,
Вот только самое ведро
Внутри обёрнуто пакетом
Для мусора. Не так хитро
Подвинув, убедился в этом:
Оксаночка была чистюлей,
Но не болезненной, а той,
Кой хоть ведро, а хоть кастрюля
Должны лосниться чистотой,
Поскольку в случае обратном
Плодятся вредные бактерии.
Что глазу видится как пятна —
Мильоны их. А нам отмеряно
И так немногим вплоть до ста:
Не искушай иммунитет,
Наука молвит неспроста —
Без гигиены жизни нет!
Перова, знав про этот факт,
Уборку очень философски
Воспринимала. И вот так,
В своей манере, "по-Перовски",
Держала в страхе всех микробов.
И даже где стояла обувь —
Хоть раз за день, да и протрёт.
— Кажись, что больше не течёт!
Сказал он, сделав важный вид,
По сути, осмотрев ведро.
"Зачем он под пакет глядит?" —
Она прищурилась остро,
Но вдруг смекнула — то проверка!
"Давай-давай, ищи, любимый.
Ты что же тут, снимаешь мерки,
Насколь я к грязи нетерпима? —
В себе подумала Оксана,
Самоуверенно и прямо
Сказав: — Я чисто мою там,
Хоть пей оттуда. — Вижу сам,
Хозяйка ты чудесная!
— Ты любишь каши? Геркулес?
— Конечно да. Полезная
Она весьма. В один присест
Могу пакет уговорить.
— Какой хороший аппетит!
— А кто пред яством устоит,
Когда взялась его варить
Такая прелесть неземная!
— Ну хорошо, я понимаю,
Что есть ты сильно захотел.
Внезапно, громко загудел
Звонок дверной. — Вот это номер!
В такое время кто б мог быть?
Обычно нет хозяев в доме
В часы такие, — Дверь открыть
Пошли Оксана с Сашей вместе,
А там... Откуда ни возьмись
(Иль жданно, сами это взвесьте),
Светлана с Виктором взялись.
В глазок смотря: — Мои родители!
Они ж тебя ещё не видели.
— Ну и чего, чего ж теперь,
Переживать не нужно. Верь,
Что всё пройдёт спокойно, Ксюша. —
Открыли дверь. Краснели уши.
— Привет, мамуль. Привет, папуль!
Пустив в квартирный вестибюль,
Отца и мать, сказала Ксеня,
Упавши на руки к отцу.
А по отцовскому лицу
ПрищУр скакал попеременно,
И лишь один всего вопрос:
"Кого же фатуум принёс
К его любимой милой дочке?"
Заметив это, локоточком
Его Светлана впрок толкнула.
И лишь Оксана с плеч сольнула
Отцовских, Саша подал руку,
Рукопожатно, без испуга
И крепко папину пожав.
Спокойно глядя и серьёзно.
Maman несла с собою розы,
А Виктор, тортик показав,
Воскликнул: "Ксюша, с Днём рожденья!"
И Света тоже подхватила.
— Вот это новость! — от стесненья
У Саши дух перехватило.
— Да я сама забыла вдруг.
— А мы хотели приготовить
Сюрприз. Троих твоих подруг
Смогли на пять часов условить,
Хотели дом украсить, скатерть,
А дом снутри остался заперт, —
Поэтому, сюрприз не стался.
— Спасибо вам! Со мной остался
Мой Саша, — Как звучит приятно
Вот это ласковое "мой"!
Зато теперь совсем понятно,
Что честно впущен он домой:
С расчётом будущность делить,
А не из праздных побуждений.
— Светлана Львовна! — Саша, — Вить!
— Я Виктор Павлович, — сомнений
В улыбчивом лице Оксаны
О самом первом впечатленьи
Не оставалось. Помощь мамы
Убила страх её последний,
И поведение отца
Внушило добрые мотивы.
Да и сказать же справедливо,
Что выражение лица
У Александра доставляло
Отцу размеренный покой.
А так как твёрдою рукой
Он руку жал — то означало,
Что стержень есть и крепкий дух.
Уверенность в последних двух
Немного сделала полегче
Эффект от этой первой встречи.
— Пойдёмте кушать! — Мы поели,
Попьём чайку. А неужели
Вы сами только что проснулись?
— Ну да, — и мило улыбнулись
Одновременно Саша с Ксюшей.
И все поели. После душа
Maman Оксане предложила
Чтоб та за фруктами сходила,
Что Александр поддержал.
Теперь он мысль сооружал
Как сделать милой этот день,
Таким, чтоб он отбросил тень
На все былые торжества,
В пределах разума, конечно.
Хотя, ответствует молва,
Что коль возлюблен ты сердечно,
То и единственный цветок
Дороже будет гор златых.
Тогда был солнечный денёк,
На животворность каковых
С восторгом ширятся усы
Мужчин из средней полосы,
Смотря как небеса глубоки
Во взглядах женщин яснооких.
Был день — тринадцатым июня,
Который сблизил накануне
И без того уже родных.
Таких стечений роковых
Посыл достаточно понятен:
Судьба не любит светлых пятен,
И заполняет их, едва
К тому готова голова.
Maman, papa, остались дома.
А Саша с Ксюшей к "Овощному"
Пошли продукты покупать.
Его так стали называть,
Поскольку ранее тут рынок
Бывал, но после двух скандалов
Необлагаемые дыни
Ковшом судебным разровняло.
Торговый центр был построен
На том же самом дынном месте:
Каков итог? Рост цен задвоен,
Что было сто — теперь по двести,
С учётом сборов и аренды,
Торговцы стали продавать.
Зато законно! Дивиденды
От них стал город получать,
Но говорят, что "чёрный рынок",
Так в тех пенатах и застрял,
И мол, судебный поединок
Законным средством помогал
Легализации доходов
Владельцев пышных караванов.
Под крутизной торговых сводов
Уже готовы утром рано
С улыбкой хитрой торговать,
Случайно называя цену.
Тебя не будут уважать
Без спора, крика на измену,
Без торга и своей цены.
Психологически важны
Культистам вечных спекуляций
Базарные бои. Остаться
Без прибыли им не придётся —
За это, братцы, не волнуйтесь.
Цена трёхкратно назовётся:
Расчёт хорош. Вы не тушуйтесь —
Чем будете сбивать наглее,
Тем для лоточника милее
Казаться будете. И с тем
Наглее он, кто вовсе нем.
Младые шли по овощному
Отделу, чтоб к столу купить.
Уже Оксаночке от дома
Подружки начали звонить.
— Уместно мне остаться, Ксюша? —
Спросил Оксану Огонёк.
— Я полагаю, было б лучше,
Коль ты остался. Ты б помог
Морально и физически.
Когда ты рядом — мне спокойней, —
А Саша патетически
Спросить бы мог вполне пристойно:
"Как позабыть про День рожденья?"
Но не желая во стесненье
Свою зазнобу привести,
Он просто предложил найти
В ближайшей лавке ювелирной
Подарок для своей любимой:
Пожалуй, в столь внезапный повод
Не сыщешь выхода иного.
И, должное отдать Оксане,
Она не стала препираться,
И на подвесочку с сердцами
Без замудрённых инкрустаций
Упал её лазурный взгляд.
О, как о деве говорят
Её в одежде предпочтенья!
Коли в мешке — то нет сомненья,
Что женственность утрачена.
Как муж одета — то как день,
Собой не озадачена.
И если обладает лень
Себя привесть в порядок,
Понятно, что в упадок
Пришло девичье естество.
— Вот эту, Саша! — каково
Благое впечатленье
Тем выбором она внесла
На Сашино мышленье!
Подарок взяли. Вот дела!
За ходом тех событий
Любой бы еле поспевал.
Как хищник из укрытий
Любовь сражает наповал:
Становится привычным
Внезапных дел совместных шквал,
Когда сердца с поличным
Уже лихой Амур застал.
Прошлись по магазинам,
Приобрели к столу еды,
И с полною корзиной
Пройдя торговые ряды,
Уже домой стремились.
Перед подъездом, на момент
Они остановились.
Однообразный сантимент
Пронзил сердца их разом.
Как он её поцеловал
Не передать рассказом:
Представьте — Бог вам даровал
Возможность быть любимым,
И, зная это, вы в душе
Почуяли лавину
Восторга с трепетом. Клише
Печатать не хочу я —
Замылен нынче neglige*
Характер поцелуя.
Как прежде молвлено уже —
________________________
*небрежностью (франц.)
________________________
Во грех вогнали таинство.
Минут пятнадцать простояв
В владении беспамятства,
Друг друга ласково прижав,
На месте первой встречи
Влюблённо замирали.
Оттаяв в прошлый вечер,
В едино собирали
Причины этой мощи
Своих переживаний.
И нежность прошлой ночи,
И схожесть их желаний
Манили в дали дальние.
Но путь в квартиру был.
— О чём же папа ранее
Тебя уже спросил?
— Да так, откуда, где я
Работаю, живу.
Ответил как на деле.
Пожалуй, назову
Одно лишь сходство между вами —
Глаза по цвету голубые,
А в остальном, заметил, маме
Чертами прочими своими
Ты вторишь, ласка ты моя. —
И Ксюша малость покраснела.
Когда у девушек горят
Две щёчки — верую всецело,
Что нету в их словах игры,
И нет корысти устремлений.
Слова случаются остры
И убедительны. Но тени
Эмоций милого лица
На сто процентов справедливей.
Прошедши путь свой до конца,
Любой докажет, что правдивей
Чем песня глаз, ответа нет.
Вот прорицателя секрет:
Он видит бег очей, и в них
ЧерпАет правду для своих
Сулящих будущее текстов,
Реченных чаяньям в ответ.
И всякий в лицах пируэт
Со знаньем впору слушать вместо
Стенаний адаптивной речи.
Опять с родителями встреча,
Приготовлений суета,
Сливовый торт, на торте свечи,
А вскоре и приход подруг.
Замкнувши этот тёплый круг,
Итожил новый возраст Ксюши:
День этот, несомненно, лучше,
Чем раньше дни рожденья был:
Господь ей Сашу подарил
И благосклонность окруженья
К её внезапному решенью.
Рисуют нам и без того
Домашних праздников примеры,
Потоль, со слова моего
Примите накрепко на веру,
Что вечер тот весьма удАлся:
Айше, Мария, Маргарита
Узнали, кто же привязался
К подружке их. Накрыли сыто,
Поели славно. Наконец,
И успокоился отец,
Прознав подробней Александра.
Утихла ревности эскадра
И прекратила в нём палить.
И в Саше будто видел Виктор
То, что способен полюбить.
Но окончательно вердикта
Он так ещё и не озвучил.
Его вопрос отцовский мучил:
"Надёжный, или проходимец?"
На Сашин золотой гостинец
Никто не смог тогда взглянуть:
Он грел под кофточкою грудь
Справлявшей празднество рожденья.
И это мудрое решенье —
Излишни возгласы хваленья
Когда такое на кону.
Уместно точное сужденье,
Что счастье любит тишину.
В девятый час, учтя заботы,
И будничность рожденья Дня,
В преддверьи завтрашней работы,
Стеклянным звуком отзвеня,
Окончен праздник был степенно,
И все по-тихой разошлись.
Присев на Сашино колено,
Молчала Ксюша. Обнялись
Они, но время вдаль летело.
— Спасибо, милый. Я б хотела
Вот так с тобою быть всегда.
— Пора идти, но не беда —
Хоть завтра после смены
С вещами я могу прийти.
Равно, и ты ко мне найти
Дорогу сможешь, несомненно. —
Они условились на том,
Что завтра предстоящим днём
Сойдутся вместе. Неужели
Зазря родители узрели?
Сошедшись, звёздам невдомёк
Почём нужда во промедленьи.
Один единственно урок
Младым в любви: приготовленья
Чем дольше, тем всё меньше шанс
Сойтись на доброе совместно.
Грешат мудрёные подчас,
Крича об этом повсеместно:
"Всё тяжелей любовь искать,
Мешает "череда событий".
На деле — нужно вам признать,
Что нету больше юной прыти
И смелости счастливым быть.
Вы и любви-то не хотите,
А лишь роптаете. Любить
Возможно лишь в совместном быте,
На что решиться можно лишь
Теряя локус обладанья
Над крепким удержаньем "крыш",
Что, по невольному признанью
Доступно вволю молодым
Ввиду непопранного сердца.
А сколь-нибудь бывалым — нимб
Страдальческий не даст согреться,
Поскольку каждый новый друг
Милей не станет старых двух,
И попадает под обследование:
Что ни знакомство - собеседование!
И без решительности действий,
Даю, как пить - процентов двести,
Что отношения начать
Не можно, ежели молчать
И ждать особого сигнала
А то ль ума, а плоти то ли.
Как натуральное начало,
Бывает даже, что без боли
Утрат, попыток, потрясений,
Любовь людей не посещает.
Будь слеп и смел! Твоих решений,
А не тревоги, ожидают.
Пред сном решили прогуляться,
И перед тем, как разойтись.
Младым дорога — но, признаться,
На всё цена есть. ОбнялИсь,
И вместе шествуя по парку,
Ребята нежно ворковали.
Но предстоящего подарка
Они никак не ожидали:
Откуда, чёрт один поймёт,
Взялась Окалина Марина
(Район один, и здесь живёт).
Она подплыла к паре чинно,
Ладонью Саше по щеке
Ударив звонко (чтоб правдиво),
Что звук остался на руке,
Да столь размашисто, спесиво,
Что Ксюша, кажется, сложила
Картину ту, что и хотела
Окалина, когда решила,
Что и теперь до Саши дело
Ей есть. Хотя, она ушла
Сама, без слов и объяснений.
— Ты что, безумная! Пошла-
ка ты, от сотрясений
Подальше прочь! — Вот ты каков! —
И натрещала бранных слов,
Как будто бы не расставались.
Кольцо на безымянный палец
Она откуда-то нашла,
Хотя твердила "потеряла".
Про цену юности: Могла
Оксана гнать её, но впала
В какой-то ступор ледяной.
Дешёвый номер проходной
И уверенья бесноватой
Шатнули пары молодой
Идиллию. Вот День рожденья!
Оксана прочь, без выясненья
Ушла в слезах, а он за ней:
Мол та Марина — лицедей,
И попытался объясниться,
Но понял вдруг, что всё зазря.
За бурей — бурей охватиться
Младому свойственней. Заря
Вечерняя накрыла город,
Закатною окалиной
Оконный блеск струился. Повод
Застыть картиной плавленной
С оттенком горечи железной
У горла — порешил закат.
Марина выходкой скабрезной
Гордилась: — Сам же виноват!
"Останься здесь!" — кричал в дорогу
Ты мне, когда я уходила.
Ну вот и я. И что в итоге?
Очередная угодила
В обман твоих спокойных глаз.
А в курсе девушка, что стоит
Любовь твоя? Что это даст? —
Нашедши силы для покоя,
Ей Саша только промолчал
В ответ. Попрать свою святыню
Он дал бы, если б обсуждал
Оксану. И, смирив гордыню,
Он молча двинулся домой.
— Ну и вали, "хороший мой"! —
Кричала вслед ему Окалина,
Со злобой рвя свои миндалины.