Я постоянно спотыкаюсь
о чьи-то тени, снова, снова.
Как тот игрушечный Икарус
о камни косточек вишнёвых.
Неясный шёпот или шорох
когда-то, помню, слышал в детской.
Так «шаровая» мимо шторы
проходит с еле слышным треском.
Я помню толстое алоэ,
как с вишней предавался лени.
Червь уничтожил всё былое,
остались косточки и тени.
И всё ж осталась фантастичность
она во снах, ещё она же
в рассказах Бредбери и в птичье-
стрекозьем жутком пилотаже.