простецкое мое стило
с потертым зернышком графита -
и все наружное забыто,
как будто снегу намело.
спиною белого кита
лист, что развернут на колене,
и в нем все линии, все тени,
весь свет, весь звук и немота.
и окликает тишина
тебя из этой жуткой бездны,
попытки бегства бесполезны,
ей все известны имена.
и разум, как прожженный плут,
твой дух опутывает в сети,
а ты, беспомощный как дети,
не в силах выбраться из пут.
все чувства столь обострены,
что рвутся, ласточкой под стреху
метнется сердце ( помнишь - Чехов?)
от звука лопнувшей струны.
и вмиг на белый лист слова
слетятся стаей диких уток,
в едва заметный промежуток
так кроют пустошь дерева.
в ряду с тюрьмою и с сумой
твоих трудов восторг и мука,
так осторожно сладость звука
губами пробует немой!
так упивается дикарь,
которому вручили бусы,
из обонянья, слуха, вкуса
соорудив для них алтарь.
ты этим пьян давным-давно,
что не гарантия успеха
дерзнувшим вглубь чужого меха
лить обновленное вино.