Земля была как сто очей,
Как облако тумана грез,
Планеты шар со силы всей
Ушел в иллюминатор, вниз,
И дюзы били в пустоту
Огромной силы сверхогнем,
Толкая свой снаряд в мечту,
Плескался в них тревожный гром,
И сотрясая ввысь ракету
Рвалась та сила к звездам, чтоб
Сказать пространству по секрету...
Гобил отер рукою лоб,
И посмотрел опять сквозь корпус.
Глаза людей на космодроме,
Задравши взгляды, выше нос,
Мечтали все о новом доме,
Там, сквозь парсеки, экзодом.
Земля была как сто очей.
Он так то видел, и кругом,
Смотрел, смотрел, по кораблю,
По стенам, по полу, по люкам: «эй! —
Прикрикнул технику, журясь, — люблю,
Люблю я космос, друже».
Ракета смело шла все ввысь.
Адреналина дрожь по коже,
И мысли о судьбе кажись.
Он возбужден был, не вникал.
Но думалось свободно, вольно.
И техник бортовой стоял,
И тоже зырил в пустоту, довольно.
Планета уходила, уменьшалась.
Шар. И вот уж шарик, голубой.
И бусина почти. Ракета мчалась.
Гобил скривил напыщенно губой,
И двинувши рукой на Землю,
Усмехнулся, важный: «нас ждет
На звездах новый мир, люблю»,
И смолк, таращась без забот.
«Ну, что, идем на мостик, кэп»,
Тнаблям утерши нос, пришмыгнув,
Состряпавши на роже мину, чтоб
Прикольно было. Гобил чуть отодвинув
Космоработника, прошел ко трапу.
«Все наверх! Идем рулить и зырить звезды!» —
Сказав такое кэп исчез наверх. И лупу
Гла́за Тнаблям навел на виды
Трапа, стен, и потолка. Шумел движок.
«Ну да пошли, — пожал плечом,
Его так часто приглашали выпить впрок.
Чтобы набраться под завязку, под столом
Он часто находил себя, уже трезвея,
И новый день, и заводской гудок,
Который слушал, отупело сатанея,
Что неча накатить, идти работать в док
Пора, елозя телом, выбираясь,
И слыша про «рулить», про «звезды»,
Остатком памяти в котором весь шатаясь,
Он зырит звезды на карнизе, годы
В его сознаньи пьяном льются, льются
Все бесконечным водопадом, иль
То разливали водку по стаканам, чокаются,
И где-то там у них еще запас, бутыль... —
Я же не против зырить, кэп, айда!»
Ракету сотрясло громадным треском.
И сверху кэп орал, что им (беда),
Но, впрочем, пол уже тут был надолго верхом.
Поскольку все перевернулось. Часто
В сознание Тнабляма приходил мираж.
Он долго в чувство возвращался, то,
Наверное опять подстолье. Страшно аж.