Бросили голема сразу после создания. Пусть, мол, себе мотается, идол глиняный. Уходя, маги даже его по плечу ударили, но не дали напутствий, заданий, ни даже имени. Думали, через лет пять он и сам рассыплется. Не закаляли ж в огне, добиваясь прочности. Обрекали громаду на солнце, ветра, на ссылку и на ничем не заслуженное одиночество. А он взял и выжил - такой вот упрямый выдался. Жил себе у реки, омывался водами. Чтобы не плакать, бил по груди на выдохе, уверял себя, что без магов ему - свобода.
Говорить научился. Часто с собой беседовал. Больше ведь не с кем элементалю жуткому. Вечерами смотрел на звезды, что плыли в небе, хохотал над себе же рассказанными он шутками. Прилетали стрижи, и на гнезда просили глинушки.
«Что ж, берите, не жалко! Верните потом, крылатые!»
Возвращали всегда, и птенцов приводили выросших - погляди-ка, какие выросли постреляла!
Он любил этих птиц, что садились на плечи красные. Щекотали клювами щеки и нос бесформенный. Они в нём ничего не видели безобразного. Пару раз встречался голем даже с грифонами. Они, сказывают, откуда-то из Калифорнии. Но те зазнайки - не снизошли до голема. Не якшаются они с глиняными да голыми.
А однажды пришёл перехожий калека с посохом. Пах он травами, зноем, рассветными сладкими росами. Сел напротив голема - слеп, как крот. Худ, как веточка. Что-то есть в человеке этом не человеческое.
«Здравствуй, добрый друг! - он сказал, - Будешь хлебца черствого? Мне беззубому - мякиш. Тебе же - горбушка черного». Голем ел впервые. Было ему до странного тепло и больно, и слишком светло внутри. Он смотрел и смотрел на слепого худого странника, и жевал сухарь, и ни слова не говорил.
«Будешь ли мне спутником?» - спрашивает у голема.
«Да!» - голем басит, и глина парит теплом. И ласточки-дружки садятся ему на голову, чуя, что человек пришёл не со злом.
Так и ходят по миру глиняный да всезнающий
одинокий слепой и хромой бродяга-старик.
Только носят они целый мир сияющий
глубоко-глубоко в сердцах у себя внутри.
11-12 марта 2024 года