Словно православные вериги
Надевая сверху на себя,
Гоголь в той "несчастной честной книге",
Пишет свод статей для всех и вся,
Полный наставлений и упрёков,
Обличений, правил и идей,
Распеканий всяческих пороков,
Обузданья воли и страстей.
"Переписка", или по-иному,
"Выбранные из неё места",
По России так зарядят словом,
Как порой не может взмах хлыста.
И не будет эдаких сословий,
Бывших в государственном строю,
Коим не досталось бы "любовей"
В этой книге! Даже и Царю
Позволяет Гоголь дать советы,
Чтоб Монарх вниманье обратил
Вот на то, на сё и на вот это,
Коли хватит, впрямь, ума и сил.
"Переписка" в воздухе гремела,
И не гас общественный запал,
Не было как будто того дела,
Про какое б Гоголь не писал:
О болезнях, что такое слово,
Про удел высокий на земле,
Про Карамзина и всё про споры,
О Жуковском, Пушкине, себе,
О театре, церкви и расправе
Сельского иль оного суда,
И какие страхи в государстве,
Да четыре ёмкие письма
Всё о тех влекущих "Мёртвых душах",
О христианине и судьбе,
Про поэтов, про жену и мужа,
О России и о бедноте...
Кто вчера в России нерушимо
В Гоголе надежду узревал,
Тот сегодня удручённо мимо
Своих твёрдых взглядов прошагал.
"Он сошёл с ума!", "С ума сошёл он!",
"Помешался!", "Горестный финал!",
"Не осилив вес "Второго" тома,
Тут же проповедником предстал!",
"Это помешательство навечно!",
"А отшельник соскочил с ума!" —
Вот такие "ласковые речи"
Полились в российских городах.
Называли Гоголя Тартюфом,
То есть лжепророком и ханжой, —
Не стерпели в свете оплеуху
Гоголевской мыслью и рукой.
Он обескуражен! Книгой благо
Он хотел для общество принесть!
А его распяли... низко, нагло,
Всенародно, вот сейчас и здесь...
Стадии от бешеной обиды
Вплоть до извинительных речей
Он пройдёт... Но долго будет виден
В опонентах тот же взгляд: "Зачем???"
Позже и Толстой, и Достоевский
"Переписку" примут и поймут,
Скажут, что правдива она веско,
Несмотря на авторский хомут.
Есть в ней сострадание и совесть,
Искренние муки о Руси...
"Переписка" — Гоголева повесть
На прощальной авторской оси...