15 лет назад я написал своё первое стихотворение. Это можно назвать целой жизнью. Звучит легко и красиво. Или выражением мироощущения/жизненного опыта на бумагу. Но когда вчера я гулял в Родных Краях(РК) - по одной из самых тихих и любимых улочек, мне вдруг стало так по-весеннему хорошо, так здорово, что я был готов умереть прямо там - среди этих до боли знакомых дворов и площадок выходного дня. И тогда вновь проявилось(временами угасающее) понятие тотальной войны. Столь сурово? Именно так. Поскольку сложность эволюционна: представьте, 500 человек идут в одном направлении, а 10 из них в обратном, навстречу, против шерсти. Будет ли им легко? Нет, не будет. Тропа широка, но всё же ограничена, ветвится волнообразно, порой молниеносно сворачивая куда-то, порой раскручиваясь в ужас, разлад и взрыв, или наоборот - сворачиваcь в кольцо, молчание, оторопь. Но поворачивать смысла нет - позади только Система, могучая и видимо уже непобедимая, с её лакеями, горничными и трубочистами. Если повернуть и изменить направление, ввысь взметнётся белый флаг, окончательное поражение.
Творческий процесс пятнадцатилетки можно назвать попыткой выхода из Системы - в разное время с разной степенью интенсивности, поскольку после окончания института я всё более и более чётко начал осознавать, что моя "системная ячейка" является адом, потому и пошёл в сторону от неё. Я не буду здесь громко кричать, что Система вообще ад, ад для всех, но для меня было именно так. И в итоге я из неё вышел и узнал, что за её пределами есть кое-что ещё.
Я могу понять, если человек не знает, просто не в курсе всего этого и плывёт по течению, как скажем плыл я в начале нулевых.
Я могу понять, когда человек в курсе, но вполне осознанно отступает - допустим нет сил/возможностей или ситуация не позволяет. Но при этом чётко и смело это постулирует. Это сильный поступок, потому и понимание, уважение.
Остальное понять мне трудно - лень, нежелание, нерешительность и прочее.
Лучшие люди те, кто в поиске, и те, кто нашли что-то своё - выстраданное и драгоценное. Собственно для них и есть эти творения.
"О, девы сих дней, так прекрасны..."
Писал не за письменным столом, а под...
сильным влиянием Лермонтова, точнее тёмно-синего двухтомника с его творениями. Первый учитель. Инициация. О разделении человека и его творений тогда не знал, честно считая, что поэт и поэзия одно.
"Счастливое, далёкое лето..."
Постелил плед в ванной и в полумраке писал стихи, попутно доказывая/опровергая одну из лемм Теории Ограниченного Пространства(ТОП). Стихи выходили корявые, но честные.
"Холод повсюду, пусты облака..."
Курил на одном из лестничных пролётов института системного анализа и думал об ушедшем близком человеке. Поэтом тогда ещё себя не видел. Фундаментальные черты можно отследить уже в ранних стихах. В моём случае это "никчёмность", вот такие строки - "топим мы печки бумагой, в ней текст на века...". То есть эта личная характеристика со мной всю жизнь, и следовательно путь силы обратный - идти в "кчёмность", в случае с поэзией - придавать ценность стихам и текстам.
"Скрип стареньких, проржавевших качелей..."
Писал на качелях, вспоминая себя в два раза меньшим, катавшимся на похожих. Вторая часть написана в рабочем офисе с матово-бледными стенами перед большим окном справа: ветер раскачивал(практически сминал) зелёные кроны огромной своей волей. Здесь уже понимал, что поэт.
"Поэзия стара, и я, младенец слова..."
Рядом с подъездами высотных домов бывает пустая ниша, пространство. Иногда там стоят веник с совком. Вот в подобном месте я и создавал этот текст. Тогда был такой восторг от первых птенчиков - они были жизненно необходимы. Многое было в новизну. Сейчас ниша закрыта на замок калиткой, чтобы веник не воровали.
"Эх, сестра моя сестра..."
Написано в электричке несущей меня из Касимова в Москву, от дачи друга. Текст открывает одну из первых, зелёно-болотных тетрадей ученика. Разумеется математик предпочитает клетку линейке, а поэт в обоих случаях пишет по диагонали.
"Перелётные птицы, куда вы летите..."
В поезде московского метрополитена Беляево-Ленинский проспект. В ту пору можно было повсеместно создавать текстовую мощь за 15-20 минут и пребывать от этого в праздничной эйфории, даже если сами тексты непраздничны.
"Вечерние улицы. Полумрак фонарного братства..."
Написано в одной из ночных/поздне-вечерних прогулок стоя перед катком, где ребёнком и юношей часто играл в хоккей. Родные Края(РК) постепенно обретают выраженную географическую форму. Приходит понимание того, что мы живём в бессмертнейшей из Россий.
"Перекладина стальная спину холодом обдаст..."
Брусья на территории ближайшей школы со взглядом в звёздное небо. Плакал. Бывает мужчины плачут... от огня, от смерти, от музыки.
"Ты предназначена не мне..."
В жёлтых, рабочих, советских коридорах. Расцвет "классического" стихотворного жанра.
"В промзоне затерялся одиночкой..."
В местной промзоне(локация РК). Собственно тогда локация и оформилась как промзона. Поэт воображает, и тем самым обретает свою Вселенную.
"Я не знал как быть, я не ведал дна..."
Выдыхая пар на стекло на пару с домовым. Зачатки сверхъестественного(СЕ) в творчестве.
"В какой-то мере мы больные..."
Поздно вечером/ночью с головой под одеялом(ТОП). Помню папа маленькому мне показывал часы, они сияли в темноте. Он говорил что они всегда сияют в темноте. Теперь ни папы, ни часов, только сияние осталось.
"Белое безмолвие за моим окном..."
Пример трудного текста. Работал над ним в нескольких местах: перед окном, на улице, в рабочем офисе. Иногда не пишется, хоть провались на месте, а иногда главное начать. А бывает лучше ряженкой и булочкой запастись и забыть про текст.
"В этом обществе я - глухонемой..."
Великая майевость, весна первозданная. Эх, было же время-времечко... Плыл по вёснам, пылал куда глаза глядят и в ус ни о чём не дул, не думал.
"Рязанская мгла глаза застилает..."
Поездка в Рязань, в родные края поэта Есенина, где поблизости живут и мои (уже малочисленные) родственники по дедовой линии. Есенин - родное, русское. Ну какому русскому, любящему поэзию, может не нравится Есенин? Учитель. Кстати несколько месяцев назад абсолютно случайно оказался на Ваганькове - знаете ли отучил себя бродить по кладбищам, так вот могила Есенина утопала в цветах, просто море цветов было. На белый бюст поэта падали лучи вечернего осеннего солнца, каким-то волшебным образом оживляя цветы поклонников и стихи поэта, но к сожалению не оживляя его самого.
"Форма важнее содержания..."
В Белом Озере наклюкался в приличную степень. Жаль что один, а не с Маяковским. Маяковский - хороший человек. Снился, жали руки (СЕ). Сильное влияние.
"Желание скрыться в тень..."
Программный, канонический текст написанный во время гульбищ по Сергеевому Посаду. Спальное, малолюдное, без обязанностей лето, что может быть лучше?
"Вместо сына - стих..."
Трудный и долгий текст, но знаковый и важный, многообещающий.
"Пустые выходные наполненные смыслом..."
Писано на величайшей, ныне снесённой, лавке в РК неподалёку от Троицкой церкви. Ещё живую лавку можно увидеть на фотографии к тексту "Люди смотрят и ждут...". Бабье лето, я люблю тебя, и негодую когда тебя нет рядом. Вместе мы многое можем, а порознь мы что такое?
"Силы безграничны или только кажется..."
В читальном зале Тургеневки (столики наверху): лампа справа, в окне дворики Старой Москвы. Было время часто там вечера встречал.
"Туляки и пряники, октябрь и чинарики..."
Октябрь, дождь, Тула. Ежи, грибы и всяческая гастрольная околопоэзия. Нарастание влияния фотографии.
"Безысходное полчище мыслей наотмашь..."
Гуляя по привычному(к тому времени уже протоптанному) маршруту в РК, подмечая нычки-зарубки. Огромные красивые цветы в человеческий рост - гиацинты не гиацинты влекли и манили... Стало печально когда они кончились. Пусто без них стало, бесцветно.
"В ожидании грозы, в предвкушении ненастья..."
Променад перед Троицкой церковью, сбираются тучи, пью кофе на любимой деревянной доске, сочиняю. День пахнет акацией и дождём. Почему-то тогда постоянно хотелось солнца, а дождя не хотелось - слабенький ещё был, махонький совсем. Но пошёл дождь и я куда-то спрятался, пережидая, и не зная куда идти дальше.
"Криком "Стой" - дрожь голых стен..."
Написано в винтажном чулане(ТОП). Дверь открывается со скрипом, словно в иной мир(СЕ).
"Вело-вело Вологда, что погода золото..."
"Лабиринты города - проголодью гордое..."
"Остаётся сказать о Новгороде..."
"Тверь - это шок, ни много, ни мало..."
Некогда много колесил по центральной России, что и говорить. В тот раз оставил по одному стихотворению каждому городу, и тем самым выстроил одну интересную поэтическую игру. Мы ведь в каком-то смысле игроки на этом пути: повезёт, не повезёт. Вологду писал на автозаправке, Череповец в гостиничном номере с мыслями о Башлачёве (Учитель), Тверь - в кафе, Новгород - на великом мосте миллениума. Родное слово для меня, ведь юность - вторая родина.
"Много ли мало слёз тех осталось..."
Под сосновыми иглами рядом с норой Снежного Ежа. Ёж был нарисованный, но настоящий. И хоть его закрасили какие-то дебилы-малолетки, он со мной навсегда. Слава Ежу!
"Разглядев в снегопадном белом безмолвии..."
У окна, наблюдая великий мартовский снегопад, который в принципе невозможен. Но он возможен, и ночь(СЕ). Канонический текст.
"Смотреть на дождь сквозь лоб тугоплавкого стекла..."
Город Владимир как некий итог фотографии, урбанизма в целом. Перевалочный пункт. Родной город.
"Йоггот - далёкий мир..."
Стихотворение - сон для Лавкрафта. СЕ крепнет. Сильное влияние. То ли спишь, то ли нет. Знакомо ли тебе это?
"вечер. середина августа. поворот головы..."
Тот случай, когда остался последним в помещении и сидишь поздно, и пишешь поздно - текст про белку поздно, то бишь в самый раз.
"Полумрак. Тихие тени. Люстра..."
В гостиничном номере где-то в Тамбове. Мы из красноязыкого пламени, нас не зальёшь. И впотьмах будем сидеть пыхтеть.
"Каштанопад. Колени согнуты. Ладони..."
Воронежская прогулка: площадь Победы, сквер с памятником Мандельштаму, тени, глаза чёрного зверя просящие проявиться, расколотые, вдребезги и половинчато, скорлупки каштанов. Кульминация фотоэры.
"Протеиерей что военный диктатор..."
Стремительно и многолико шествуя по проспекту 60-летия Октября в Москве с чувством, что в тебе ломается Бог, а вокруг всё гудит. Отторжение набирает ядерные обороты, что плохо и хорошо одновременно.
"Нас трое и космос - пульсируют звёзды..."
Ночь. СЕ захватывает всё большие территории и становится главным лейтмотивом творчества, СЕ и обнимашки.
"Магия снежинок над ушанкой..."
На стадионе где кормил бездомных котят - Мяукалку и Кисёнка, приютившихся у строительной будки. Будку снесли, стадиона сейчас там нет, Мяукалку забрал кто-то добрый, а Кисёнок сражается за выживание в бездомном и диком мире, сражается до сих пор.
"Никуда не торопиться - всё успеть..."
В чадящей кухне. Очень дорогое стихотворение. Умирал. Физически, ментально, духовно - всеобъемлюще. Но любить не переставал.
"Всё что было уже не важно..."
За шахматной партией с самим собой. Доска - подарок отца. Что может быть дороже? Что может быть более важным?
"И пусть порхают облачка..."
В неистовом пробуждении посреди ночи. Тогда целые тексты и строфы приходили в ночи и кричали - запиши, запиши.
"Снежок кружится в небе тусклом..."
Однокомнатная тёплая квартира в полной красе. В финале я стану снегом, я обязательно стану снегом...
"Нельзя терять музыку..."
Разложенный на скатерти слова пасьянс не сошёлся, но освободил место для других вещей. Стало просторнее, но поначалу было просто убийственно.
"Явилась в белом. Ведал тебя, знал..."
Знаковая вещь. Тогда не было никаких жанров, тогда было не до того. Но сейчас жанры уже есть, и в этом жанре работаю поныне.
"Живые деревья молчат..."
На оббитом балконом дереве с видом на девятиэтажный троицкий променад. Эволюционная вещь. Стихи плавно тяготеют к текстам. И происходит это неосознанно.
"Акварельные Тона веретена..."
Путь туда и обратно: от Коньково до Тёплого Стана и обратно. Не мохнат, но весь в пыли, которую хер стряхнёшь.
"В лесу после дождя - волшебно, замечательно..."
Написано на входе в тропарёвский лесной массив в вольном стиле: старое уходит/новое еще не окрепло. Военная/антивоенная тематика постепенно сходит на нет - это её последние отголоски. Лес встречает ежа волшебством: на ветвях белки-камикадзе, под ногами хрустальные шишки и ласковые грибы. В целом, домашняя обстановка.
"Всё дальше в лес - всё глуше..."
В лесной глуши - складно, смело, симпатично. Примерно тогда стал испытывать пока ещё непривычное молчание - сильно хотелось отбросить всё в сторону. В том году был невероятный зной, засуха и ЧМ по футболу.
"Нашёл мячик залёненький..."
На территории школы имени Чехова. То самое состояние, когда терять больше нечего - остались только жизнь и смерть.
"Кроваво-голые берёзы и синева..."
Осознал, что раб. Этого же желаю своим драгоценным соплеменникам. Это максимально русское. Это, и злость.
"Страж величавый, владыка собратьев древесных..."
В эпицентре Великой Весны дарующей надежду на что-то новое, на Победу, когда уже всё потеряно. Руки и тело могут 'ощутить', кокон стать белым, а крона стража превратиться в колесницу, уносящую вглубь себя/куда-то вдаль(СЕ). Стоял тогда насмерть.
Краткий диалог сэра Йоркшира и Бобра.
В те годы обозначилась традиция написания текста в канун Нового Года, например 25 апреля или 18 ноября. Этими текстами ты приветствуешь, встречаешь новое, в более редком случае хорошо забытое старое. Системные даты ограничены - дело привычки. Реформы в аду проводить по-настоящему страшно, но необходимо. А то бо-бо.
"Святое дело в июне - жариться на солнце..."
РК ставшие домом, ставшие ветром, туманом, травой капельной, праздничной. Дань, ода, подарок. Почему раньше не замечал сияние этого неба, дрожь этой земли?
"Из нескольких слов лёгкой горсти мгновений..."
Вечерний и солнечный, летний променад с высоты птичьего полёта. Внутри нет ничего, только Любовь. Одно из любимейших стихотворений. Если с манатками на необитаемый остров, то взял бы его с собой.
"Люди смотрят и ждут..."
Текст-посвящение конкретной локации РК в тени дерева, вместившей невероятное количество солнечных, да и дождливых, творений. Было время, я проводил здесь многие часы - читая, слушая, сочиняя. Текст - очередная попытка нести проблему "Я" в массы.
"Пробудился. Окинул взглядом огненную звезду..."
Текст-прощание с однокомнатной тёплой квартирой, читанный воочию желтеющим клёнам. Место силы наполненное по самое "не балуй". Следующим постояльцам, вероятно, очень повезёт, хотя вероятней это будут обыкновенные обыватели.
Цвета. Вариация 1.
Текст открывает новый этап творческого поиска, процесса построения не единовременного монолита, но кирпичного здания. Большая часть написана в ближайшем общепите. Любимый цвет - цвет моря перед штормом, во время и после оного. И только потом белый и чёрный.
"Перемёрзло резко, полудохлые оски повсюду..."
Ещё один стилистический этап, ступень, содержащая будто бы грубые и сырые блоки для возведения не слишком красочного, но твёрдого монумента. Написано в Яблоневом Саду, из серии - мы так живём.
"Казалось всё потерял..."
Привязанность к хокку с годами не ослабевает, и всё же постепенно становится очередной проторенной тропой. Текст конденсирует три года в три строки. Хотя всё что было до - было своего рода подготовкой, преддверием.
"Тогда мы бежали, искали укрытие. Верили..."
Разыскивается склонность к прозе - ненавязчиво, но уверенно, как дополнительное и слабо испытанное творческое средство. Частично флэшбек из детства. Редкий для меня стиль, скорее на безрыбье. Такое внутри себя берегу.
Сказание древних инков.
Один из венцов творческого поиска, находка. Сверхстих. Творческая победа. Доволен этим текстом достаточно и в меру. Примерно с этих пор текст становится всё более и более универсальным. Личность отступает.
Jazzенево
Написано в районе Ясенево. Первая чётко-очерченная и определённая импровизация. Сейчас это затвердело в жанр, в любимое средство. Ещё одно творческое достижение. Удивительно, но тогда отплёвывался от этого текста. Какой же я иногда дурак... Просто сил нет.
"Когда ты идёшь по черноморскому бульвару..."
Текст в старом уличном стиле, но сильный и относительно актуальный. Подобным образом пишу ныне редко, и вряд ли что-то изменится - всё это проторено, перекроено. Чертановский пруд и округа шикарны.
"воробьи кромешные, стая обезумевшая..."
Одно из самых сильных последних "классических" стихотворений. Написано у церкви, в малый дождь, с воробьями на пару. Сама тропа сильно исхожена, но раз в год и палка стреляет.
"с одного бока на другой..."
СЕ перетекло в жанр психоделии, в основу творчества, да и всего развития.
"Кукурузная символика новой осени - уютная соль..."
Сверхстих сейчас любимый жанр. Написано в лесопарке у геолого-разведочного института в осень на одной из лавок (уличная, лесная атмосфера). Дорабатывал дома. Обычно такие тексты трудные,создаются долго. Итерация в этом случае главное техническое средство.
"Круглогодичные чудеса неприметные, незатейливые и опрятные..."
Сильнейший сверхстих-психоделия на данный момент.
Дуализм яви и сна.
Смесь импровизации и психоделии. Излишне говорить, что одно иногда плавно перетекает в другое. Писал за рабочим столом и в кафе перекрёстка в 3-4 захода.
"Облака говорили: бери молот и щит..."
Блюз для Эвридики. Новый метод.
Вот и пронеслись эти 15 лет, а вместе с ними подходит к концу и этот текст. В начале я и не мог представить себе, чем именно они обернутся, сколь насыщенными и плодотворными прибудут. Это есть магия творчества - чудесная тайна. Так, открывая чистый лист, мы вряд ли знаем, что именно будет на нём написано.
10-16 марта 2024