Илья Ильф
Записные книжки (1925–1937)
подспорье с продолжением
*
"Азия без покрывала"
... "персидские глаза",
- как тканым полотном узоров, расшитых росписью ручной, сочились переливом в солнечном заливе, укутанных сплетением и слёз, и грёз, - непавшими пернатых крыльев,
взлёт, - и...
прочь, прочь, прочь...
*
"Москва от зари до зари"
... "приходится собирать остатки прожитого дня"
в посудной лавке под названием "жизнь"
*
"как делается весна"
... "снег трещит под ногами, как гравий"
как позабытая слеза в скоплении таких же, капелью, грохотом взведясь, карательно шептало в нисхожденьи.
входили в подоконники, дробясь, по стёклам, пламенно клянясь тропинки пробирая, в асфальта чёрствость, сжато расплываясь, на лоб, чеканясь, проникновенно впитываясь не зазря
*
«Я умру на пороге счастья, как раз за день до того, когда будут раздавать конфеты».
целее будут зубы (- с восклицанием?
- не знаю, может просто, с точкой?)
улыбаясь, (или напрочь растеряв)
представив шоколадом з'алитый фаянс кост'и природный, - "штахетничек", в растаявшем от удовольствия прижмуре, заполонившая весь аппарат реч'и ирис,
застывшая как к'амени слюда цветная карамель,
или, заваренный вкрутую, прозрачный, горьковато-сладкий на палице цук'орный горлопан певун
"так в чём же счастье?", снова, улыбаясь
*
«Пуля пробегает по виску». Что она, лошадь? Или клоп?
быстрее, или вместе, с ветром, по гуляй, а если и не поле, а если пыльный городишко "N", а может и напротив, квартирный гул задверных рам, и стуком, привычным, чтоб открыли дверь, а там - "с" или "приветом"
галопом не ходя, а так, вол'оча, перебирая шаг стуча-дыша копытно-ноздревой хандрой, ведь время прошептало - "всё!", уткнувшись влажноватым носом во влажноватую малоладонь, впиталась, хоть гремели кости, старость показалась в поле, - за хвостом, и тотчас же отпала, когда их взгляды в улыбке растеклись, "гнедая", а цветом загорелой кожи, ржаным духмяным хлебом в пятерню, на две, сложилось, не упало
клоповья, - дробь, на чистых простынях и впившись железными зубами, - отгрызало, рвало плоть, кромсали выливая, растекаясь, впрок, на запах призывая, - "к пиру!", таких же одичалых, грязных, - "свора!", и в ночи, как низшие из волочуг, как драные ворюги, сметавши всё и "на" и "не" своём пути, ликующе иржали замызгав зубы жизниформы в кровь, приплясывая прытью, разлагали шатр'овые бугры зал'итые отравой жёлчной мести, - захрипело, пенно, когда горлянку переполнило "питье"
*
«Целую неделю лопатой голос из комнаты выгребали – столько он накричал» (Н. Лесков. «Смех и горе»).
набухшесть ткани, - доказательств постоянных, переведя словесность в номинал - "толочь", испытывалось краткостью звучащей в строгий тихий блиц врублений, получая сдачу, - "кочки" в кисть, сперва ударной, - правой, левой, моментально, и не отставать, а после и плашмя, что пяткой, догоняло вдавленности муров возведенных содрогая прыть
совочком собирался взоров грохот, заметавши, столько нервов разлеталось в стены, в пол и потолок
*
«Ты меня совсем не любишь! Ты написал мне письмо только в двадцать грамм весом. Другие получают от своих мужей по тридцать и даже пятьдесят грамм».
когда изнеженность души привычно звоном изучают, шелестя, обмакивая пальцем рот затрат, приплат и прибыльности доли, водружая тонны брутто на массу нетто не того, что грузом,
а может быть и якорным звеном, и остриём в натруженность горбуньи, мозол'ём, натёртым молчаливым языком, припнуть, и бы клеймом, и грамм налить за выпитое вдоволь