Я проснулся — все танцуют.
Что за повод? Праздник чей?
Отвечают, кто ликуют
с краю,
то есть побойчей:
—В ногу все опять шагают
Вавилонского родства,
все друг друга понимают,
все — ну в смысле большинства.
Всё!
Конец, былым страданьям!
Бомбам нет и нет ножам!
От любого по деяньям,
всем по серьгам и умам.
Слушаю,
в восторге таю;
лишь один вопрос возник:
—Значит, я куда желаю,
могу ехать?
Материк
мне любой теперь доступен?
И свободен я дышать?
Бить в шаманский звонкий бубен?
Или женщин покорять?
В карты резаться от скуки,
и клеймить любую власть?
—Ну, конечно!
На досуге
наслаждайся жизнью всласть!
Лишь одно ограниченье,
маленькое как зерно —
ты гражданское терпенье
прояви.
—А в чем оно?
—Поддержи душой и телом
радость новых перемен.
Попляши ты между делом,
покажи, что вдохновлен
радостью родства и братства;
докажи, что с нами ты
в бедности или богатстве
разделяешь ты мечты
всех танцующих в округе.
—Ну а если?...
—Нет, браток,
если ты не в танца круге,
подозрительно чуток.
Значит что-то червоточит
душу темную в раю,
значит, мы тебе не очень,
значит, сволочь, мать твою!..
—Стоп, ребята! Я танцую!
Миль пардон, месье, мадам!
За вопросы эти всуе,
за сомненья по ночам.
Я танцую. Неуклюже?
Как умею, как могу,
ну как минимум не хуже
чем до вас, в другом кругу…