СОНЕТ В ЛИТЕРАТУРНОЙ ИСТОРИИ КОЛОМНЫ
Характерно, что литературное возрождение, которое переживает Коломна, духовная столица Подмосковья, в последние двадцать лет, в значительной степени связано с обострённым интересом к жанру сонета. Тем более любопытно проследить эту тему в ретроспективе, в рамках так называемого «коломенского текста».
Появление сонетов в городе XVIII-XIX столетий пока не подтверждено. Настоящее развитие этого жанра относится к началу ХХ века. И оно связано, прежде всего, с семьёй Шервинских. Выдающийся медик, создатель отечественной эндокринологии, Василий Дмитриевич Шервинский, сыграл значительную роль в развитии коломенского земства. В 1892 году он приобретает дачу под Коломной – в Черкизове-Старках. Там семья проводила тёплое время года, на зиму возвращаясь в Москву. Младший сын медика – Сергей Васильевич Шервинский, стал великим переводчиком, учёным и талантливым поэтом.
Начало его литературной деятельности связано со Старками. Здесь появляются и первые лирические опыты, и первые переводы. Однако революция резко изменила судьбу и Черкизова и Коломны. В 1918 году усадьба была реквизирована.
Лишь в 1934-м, в уважение медицинских заслуг В.Д. Шервинского, дачу вернули. Именно тогда начинается настоящий литературный расцвет Старков. Сергей Шервинский к этому времени уже стал мэтром отечественного перевода. Кроме античных авторов он воссоздаёт на русском языке поэтов Ренессанса и классики с их обширным сонетным наследием.
Именно с его лёгкой руки, под Старками возникает настоящая литературная колония. Здесь снимают дачи Александр Сергеевич Кочетков, Вера Александровна Меркурьева. Трижды, в 1936, 1952 и 1956 годах, у Шервинских гостила Ахматова.
И Меркурьева и Кочетков создали не простоотдельные сонеты, но целые венки сонетов, из которых особо можно отметить меркурьевский, посвящённый первым дням Великой Отечественной войны.
В 30-х Шервинский поддерживает тёплые контакты с выдающимся крымским художником Константином Богаевским. Они обменивались поэтическими посланиями. Сохранились письма, отправленные из Старков в Крым и, соответственно, крымские сонеты.
К. Ф. Богаевскому
В тиши Феодосийской мастерской
Суровому ему мечта знакома.
Он видит сны: безлюдных рощ истома,
Иль облака набухшего покой.
Курчавится под крепость вал морской,
Чернеет край кремнистого излома, –
Сугдея ли, хребет ли Меганома,
От века чуждый поступи людской?
Так, сочетая вольно скалы, воды,
Разумно он играет естеством,
И всякий раз, сквозь сумрачные годы,
Венчается интимным торжеством
Жизнь живописца, в творчестве природы
Соперничающего с божеством.
Ещё одним поэтическим феноменом стало творчество талантливого живописца и поэта есенинского круга Павла Радимова. Сохранилось несколько его сонетов, созданных в 30-е – 50-е годы, и посвящённых коломенско-рязанскому Поочью. Радимов – уроженец здешних мест. Приведём лишь одно стихотворение, напоминающее о победе Димитрия Московского над золотоордынцами у рязанской реки Вожи в 1378 году. Здесь обращает на себя внимание виртуозное владение поэтической техникой. Это так называемый «перевёрнутый сонет», в котором терцеты «опережают» катрены.
ОМУТ НА ВОЖЕ
Воспоминаньями себя тревожу,
Я помню Глебово и речку Вожу.
Передо мною луг некошен и нетронут,
Вдали лесок, осинник молодой,
У Глебова обрыв и чёрный омут,
Что там лежит под тёмною водой?
И мысль бежит вопросам тем навстречу,
Былых времен страница мне ясна,
Здесь дал Донской впервой татарам сечу
С дружиной москвитян, и кровь алей вина
Стекала в омут тот. Следов я не примечу
Боёв старинных. Край цветёт. Весна,
И марево волной колеблется далече,
И неба высока немая тишина.
На рубеже 50-60-х годов в коломенской периодике появляются сонеты местных поэтов-любителей, но они, к сожалению, не дотягивают до профессионального уровня.
Совсем другая эпоха начинается в конце 1970-х годов. Она связана, прежде всего, с именем замечательного коломенского поэта и блестящего переводчика Бориса Архипцева.
Приведём одно из его стихотворений в классической схеме.
СОНЕТ КРАСОТЫ
Откинув полусонную гардину,
Я замер в изумленье у окна:
Привычная, унылая картина
Волшебной кистью преображена!
Деревьев голых ветви и вершины
Укрыла снеговая пелена.
Блеск серебра, мерцанье стеарина…
Узорная, резная новизна.
Но как непрочно состоянье это!
Порывом разыгравшегося ветра
Отброшена хрустальная фата.
Знакомый акт бессильного разбоя!
Всегда кому-то не даёт покоя
Лишённая защиты красота.
Заметной вехой в коломенской сонетиане стало творчество Ларисы Морозовой. Уроженка Коломны, она сейчас обитает в Москве, но творческих и человеческих связей со своей родиной не порвала, постоянно бывает в городе, публикуется в литературно-художественном ежегоднике «Коломенский альманах».
С каким искусством ей удалось передать очарование юношеской дружбы, в которой таится первая любовь!
Дурачиться, от нежности спасаясь –
Ещё Шекспиру ведомый приём.
О, как же уязвима эта завязь
Любви, которой мы не признаём!
Не узнаём… И, значит, не узнаем
Невинного соблазна глаз и уст,
Звенящий сад не обернётся раем,
Чей сладкий воздух золотист и густ.
Ах, зелен плод, и нам его не надо…
Мяч не достанет – экая досада,
Пусть от рогатки прячется в листву!
Два сорванца своей забаве рады,
А кто-то целит в них из-за ограды
И не спеша спускает тетиву.
Продолжателем сонетной темы стал коллега и друг Бориса Архипцева – Роман Славацкий. Он усиленно работает над канонической формой с начала 1980-х годов. А с 1997 года начинаются его публикации в антологиях и выходят поэтические книги, составленные преимущественно из сонетов.
Диапазон Славацкого чрезвычайно широк. Это духовные стихи («Самоцветные чётки», «Складень»), Это сборники, посвящённые родной Коломне и отзвукам западного средневековья, что очень чувствуются в облике Старого города («Башни», «Коломенский Арбат», «Серебро», «Город»). Особая страница – книги, в которых Славацкий словно «золотым неводом» исследует минувшие тысячелетия, и приносит в Коломну колдовские трофеи Прошлого («Египет», «Амфора», «Венеция»…)
Славацкий превосходно владеет техникой венка сонетов. Свидетельством этого стала его «стихотворная дружба» с мэтром этого жанра – профессором Юрием Линником. Юрий Владимирович высоко оценил поиски Славацкого в области сонетной формы и благословил их своим авторитетом. Линник побывал в Коломне, и я имел честь сопровождать обоих поэтов в их поездке к архитектурным памятникам Коломенского края, в древних сёлах: Шкинь и Прусы. Красота храма Святого Духа в Шкини настолько поразила стихотворцев, что они договорились вступить в творческий диалог. И Линник и Славацкий написали каждый по «шкиньскому венку» и посвятили их друг другу.
Кончина Ю.В. Линника глубоко поразила всех, кто его знал… Славацкий так откликнулся на смерть поэта:
ПАМЯТИ ЮРИЯ ЛИННИКА
Огромный камень пал среди долины,
срывая космы трав, осколки скал:
как будто воин ратного полка –
стрелой калёной выбитый дружинник.
Обрушился небесной глыбой – Линник,
и рвутся эхом камни и века:
и мрамора гранёная река
и клинописи глиняные клинья.
Грохочут от Шумера до Эллады
раскаты заколдованного лада,
и вторят грому хоры облаков,
и венами стихов пронизан воздух!
…Когда поэт ушёл – нисходит отзвук –
таинственный санскрит его венков.
Есть ещё одна грань в творчестве Славацкого. Может быть, самое главное: он стал основателем новой формы – «коломенского сонета». Его составляют три свободных катрена, но при этом дистих идёт сразу после первого катрена! Это по своему логично. Дистих создаёт важную ритмическую паузу. Он останавливает внимание читателя и позволяет автору вложить в этот разрыв самые разнообразные смыслы. Двустишие либо продолжает образ первого катрена, либо связывает противопоставленные по духу первый и второй катрены. Заметим, что «замок» сонета при этом сохраняется! Последние две строки остаются ключевыми, концентрируют идею стиха и при этом они органично включены в корпус завершающего катрена.
Разумеется, ревнителю «сонетной чистоты», каким был, например, Йоханнес Бехер, подобные опыты покажутся еретическим отступлением от нормы. Но теория может оставаться сухой, а «древо жизни пышно зеленеет».
Трудно спорить с мнением, например, такого глубокого исследователя, как О.И.Федотов, о чрезвычайной вариативности сонета.
Если приглядеться к истории жанра, мы придём к очевидному выводу. Схема сонета постоянно изменялась, в зависимости от страны, будь то Франция или Англия. Достаточно вспомнить того же Шекспира. Мы привыкли к благообразной форме в переводах Маршака. Но стоит обратиться к подлиннику – и мы видим, мягко говоря, совершенно произвольную форму с «нелогичным» чередованием мужских и женских рифм. Единственный стабильный мотив – это завершающее двустишие в каждом стихотворении. Но, кто же дерзнёт утверждать, что стихи Шекспира – не сонеты?
Но вернёмся к Славацкому и Коломне.
Влияние этого литератора на своих коллег довольно ощутимо. Есть несколько поэтов, которые именно благодаря ему заинтересовались сонетной формой.
Но особенно примечательна дружба Славацкого с корифеем коломенского литературоведения, покойным проф. Константином Петросовым. Не секрет, что Константин Григорьевич долгое время скептически относился к «отжившему жанру». Но Славацкий настолько его увлёк, что Петросов сам взялся за сонеты. Результатом стала тёплая и, пожалуй, даже трогательная поэтическая переписка двух людей с огромной разницей в возрасте и в то же время – близких друг другу по духу.
В своём сонете Славацкий, восхищаясь искусством, с которым именитый филолог ввёл в историю коломенского музея под открытым небом – Арбатской улицы, имена Ахматовой, Пильняка, Шервинского, хормейстера Свешникова, завершает своё посвящение Петросову так:
Армянский юноша с седою головой,
Арбата нашего бессменный домовой
хранит в своём ларце их сладостную память!
А тот тепло ответил Славацкому своим заключительным терцетом:
«Армянский юноша с седою головой»,
Я низко кланяюсь ему. Мгновенье, стой!
Храни тепло сердечного привета!
Стоит ли говорить о том, что выражение «армянский юноша» стало нарицательным по отношению к славному учёному!
Особенно хороши исторические циклы Славацкого.
Приведём один сонет из книги «Египет», посвящённый памяти великого египтолога Огюста Мариэтта, основателя Каирского музея древностей. Как видим – это «коломенский сонет», и он посвящён очень популярной в Древнем Египте игре. Сенет чем-то схож с современными нардами, но египтяне придавали ему ещё и особый, мистический смысл.
ИГРА В СЕНЕТ
Если тысячелетий напиток выпит,
ежели ты доверился детской вере,
то заключён навеки в тебе Египет –
в сердце твоём, и крови твоих артерий.
Будут в ночи видения виться скопом
из позабытой пыли его раскопок.
Точно игра в сенет – только жребий бросьте:
это от скучной смерти – его лекарство!
Передвигайте фишки слоновой кости –
и обретёте счастье в загробном Царстве.
Будут шептаться призраков вереницы –
там, где учёный вычертил карты края,
где Мариэтт у двери своей гробницы
с богом Анубисом ночью в сенет играет.
Обаяние «коломенского сонета» или «сонета Славацкого» велико. В Коломне появляются последователи этой новой формы. К их числу принадлежит и ваш покорный слуга.
Осмелюсь продемонстрировать свой «коломенский сонет».
КРЕЩЕНИЕ В КОЛОМНЕ
Бронёю ледяной скрывается река,
Бойницей пойман луч алеющего солнца…
Соборы помнят мощь былинного полка,
И воинских кольчуг закованные кольца.
Зарёй вечернею багрянятся дома,
И кремль туманами укутала зима…
Вновь колокол литой с народом говорит,
Его могучий звон Христовым зовом полон.
И голубь очертил мерцание зари;
И, кажется – с небес нисходит Голос.
Крещенский мир дарует радость нам!
Приемлет иордань молитвенные рати,
И струйки ладана восходят к образам,
И сердце полнится морозной благодатью!
Особого внимания заслуживает творчество Бориса Архипцева, уже как переводчика. Нелишне будет заметить, что недавно им опубликован свой перевод «Сонетов» Шекспира, основанный на принципиально новой методике. Он сохраняет не только содержание и мелодику подлинника, но, что особенно важно – структуру шекспировского стиха. Как уже было сказано, в отличие от приглаженных российских переложений, великий англичанин пользовался свободной рифмовкой, чередуя мужские и женские рифмы без всякой «логики». Но в этой «неправильности» выражается особенно ярко взрывной и страстный стиль автора. Так что вряд ли Шекспир нуждается в наших «поправках» и стремлении «улучшить» первоисточник.
Это первый в России полный эквиритмический перевод «Сонетов»; несомненно, что он станет выдающимся вкладом в отечественную шекспириану.
Приведём для примера 55-й сонет.
Российскому читателю это стихотворение Шекспира особенно любопытно тем, что здесь имеются очевидные отсылы к «Памятнику» Горация. Можно сравнить, как они соотносятся с мотивами, многократно воплощёнными в классической русской поэзии.
Сонет 55
Ни мрамор, ни злащёных статуй стать
Не могут пережить могучих строф,
Но ярче в них дано тебе блистать,
Чем в камне, стёршемся в грязи веков.
Войной ли, смутой будут сметены
Владык надгробья, камнетёсов труд, –
Ни Марсов меч, ни беглый огнь войны
Стихов, тобой внушённых, не сотрут.
Отринув смерть, беспамятность вражды,
Пребудешь; славен будешь сквозь века
В глазах грядущих поколений ты,
Подлунный мир не сносится пока.
Так до Суда последнего живи
В моих стихах, в глазах самой любви.
Подводя итоги, можно сказать, что сегодня Коломна переживает замечательный период своей литературной истории. Происходит синтез различных эпох и стилей, всего того, что составляет феномен, названный филологами «коломенским текстом». Творчество предшественников вызывает напряжённое внимание наших современников. Достижения прошлого осваиваются заново, и литературная история города обретает цельность и логику.
2019г
PS: Прошло совсем немного времени с момента написания данной статьи. Продолжают забег, беззаботно трезвоня, коломенские трамваи. Как всегда потрясают, необъяснимые своей красотой и проникновенностью, коломенские закаты. Струится размеренно, а иногда и суетно, жизнь коломенцев. Я, иногда, просыпаюсь с ощущением какой-то тревожной пустоты… Такое ощущение, что что-то ушло безвозвратно из воздушного пространства, тебя окружающего, из твоей жизни и ему не нашлось до сих пор замены и, интуитивно понимаешь, что и не найдётся.
И вдруг ты осознаёшь, что не стало твоего друга и наставника Романа Славацкого. Не стало большого поэта, великого мастера сонета, историка и литературоведа, тихого и порой неприметного человека, котрый положил свою жизнь к ногам родного города, прославляя и возвеличивая его своими литературными трудами, идеями, проектами. И не случайно, в 2021 году городу Коломне было присвоено почётное звание «Литературный город России».
Пока отсутствует памятная доска мастеру слова, пока не установлен памятный знак «Коломна - Литературный город России», но энтузиастами уже создан виртуальный музей «Коломенского сонета, музей имени Романа Славацкого», экспозиция которого будет расширяться, обогащаться произведениями последователей коломенского сонета. Его имя навечно вписано золотыми буквами в «Коломенский текст».
В 2022 году Ольга Милославская и, ваш покорный слуга, выступили организаторами «Дня Коломенского сонета имени Романа Славацкого», который принял эстафету от международного конкурса «Хвала сонету!», проведённого Романом Славацким в 2020 году, в котором я принимал участие в качестве члена жюри конкурса.
Хочется надеяться, что при поддержке администрации города Коломны, это мероприятие трансформируется в настоящий «Международный фестиваль Коломенского сонета имени Романа Славацкого» и будет радовать любителей поэзии и дальше.
2022г
Статья из книги "В одном лице историк и поэт" Сборник памяти Романа Славацкого.
Текст статьи, датированный 2019 годом,первый раз опубликован в сборнике стихотворений "Возвращение" Евгения Захарченко в серии "Коломенский книгочей" в 2019 году