Я чаще выбираю тишину. И пустоту. И темноту прихожей. По капле испаряется на коже закостенелый панцирь бытных строк.
Всё проще дни, в прощенье меньше слов, мельчает глубина иллюзий резких. Когда делила память на отрезки - из континента вышел островок. Глупее мысль могла ли быть моей: со временем наполнится до края душевность полая - пустых не выбирают. И наполняться изнутри сильней. Заткнуть сквозивший исподволь протест, закутать кости в тёплые надежды: пускай не станет никогда, что прежде. Но лучшему в бессмысленности верь.
И верилось. И мнилось: всё пройдёт. По капле испарятся все обиды, потянутся к отвергнутым флюиды и Новый год объявит поворот (по выставленным ранее флажкам).
Но волшебство иссякло ровно в полночь. За стенкой кроют матом чью-то сволочь. Храпит мужицким басом старый пёс.
И сброшена личина, что одежда. И нагота, казавшаяся прежде постыдной, злонамеренной, чужой, Становится понятной и приятной. Становится родной, даря покой, уничтожая старой боли пятна.
Чье имя за моей стоит спиной?