…и если
у меня
(нет выдоха) нет выхода — не выдохнуть
и не вдохнуть, — и только отгонять
разрозненные мысли, точно мух
(в невыносимо жалкий)
в невыносимо жаркий летний день,
и получается — то что, скажи, мой друг,
прикажешь делать мне?
как быть тогда: пытаться ли дышать,
буравя лёгкие
горячей пылью с обагрённой площади,
до тошноты давиться медным привкусом,
солёной горечью?
молиться не зови: не получается,
уже не верю я,
что там хоть кто-нибудь мои слова услышал бы,
так и зачем тогда их тратить;
ну а здесь пока
обходится и без молитв.
…но уст
не разомкнуть,
чтобы сказать тебе, мой друг,
что слишком пусто здесь — лишь эхо
по углам
в тенях вечерних прячется.
услышишь ли меня?
и что тогда,
мой друг, прикажешь
делать
мне?
пытаться ли не думать
ни о чём?
пустое и порожнее
менять местами,
всё переливать,
переживать (зазря),
как воздух пережёвывать
одними дёснами,
беззубыми, пустыми,
онемевшими
от этой горечи?
не стать ли безъязыким мне,
чтоб нечем было
горечь
эту
чувствовать,
чтоб обрести покой?
но ты
опять молчишь —
так и зачем
слова на это тратить, друг мой:
у меня нет выхода.
прости,
я всё равно уже молиться
не смогу:
ответа нет,
уста пусты,
неразмыкаемы,
горчит на языке,
и остаётся
тишина.
и в тишине —
твоё бездонное молчание,
как отпущение
грехов.
22-25.03.24