широк человек на просторе, который широк –
до края, до встречи, до имени не докатиться –
и речь замирает, и ветром размытые лица
в пути истощаются, переступая порог
отпущенных сроков… мелькает неслышный сурок,
ныряя в изнанку, по норкам сшивает зверёк
нутро и покров… это снится себе самоё,
свиваясь по шорохам, посвистам…
топот оторван от ног, копыт и времён… это фон,
сон душной степи, населённой и в ноздри и в уши,
качает чуть-чуть на весу испокон позабытые души,
в рассоле воздушном, рассоле себя самоё…
простора житьё-бытиё ими дышит послушно…
… на удочке ужаса кружит в белёсом зрачок –
и марево ждёт, замирая, пока не обрушит
мгновение сверху, как молнию, росчерк, расчёт
на нечет-и-чёт, верх-и-низ, смерть-и-смысл –
помолись! – чур ещё
прищуром не выхватит и не потащит наружу