Предпочтение
(стихи Шарлотты Бронте)
Без презрения я упрекаю тебя,
Избегаю тебя не из гордости…
Я не слушаю боле торжественных клятв,
Потому что от них только горести.
Не любила тебя, не люблю и поныне,
Даже если султан ты, а я же – рабыня.
Разве так наступает в мужчине любовь?
Разве нежность приходит так в гости?
Я не верю словам. Эти тысячи слов
Обвиняют тебя в вероломстве.
Побежденную, ты бы покинул меня!
Я читаю тебя словно книгу!
Оттого-то так холоден светлый мой взгляд.
Никогда не дождешься ты неги!
Пусть ты часто в толпе поднимаешь глаза
На мое лицо беспристрастное,
И отважен твой взгляд, но хочу я сказать,
Что усилия эти напрасные.
О! Теперь ты смеешься, считая,
Что моя нелюбовь напускная?
Что под маской скрывается страсть?
Собираешься втайне напасть?
Разрешаю тебе прикоснуться к руке -
Посмотри, как она холодна.
Мои губы дрожат? Не замечен никем
В моем взоре отблеск огня.
Может, вспыхнул мой лоб и алеет щека?
Это можешь сказать ты наверняка?
Эта бледность спокойна и невозмутима,
Словно нет никого, проходящего мимо.
Словно мрамор мои холодеют черты.
Как же смеешь меня беспокоить, о, ты?
Говоришь, что никто не похож так на камень?
Что никто не касался такими руками?
Я равна твоей матери, может, сестре,
Я хочу, чтобы страсть утомилась быстрей.
Я хочу погасить этот пламень огня,
Что горит для тебя лишь, совсем без меня.
Не сердись, это страсть виновата во всем –
Что горишь ты один бесполезным огнем.
Изменить мое мнение ярость не может,
Одного лишь тебя этот ветер и гложет.
Ты подумал, что я не способна любить?
Я люблю не тебя, как же с этим мне жить?
О! Ты мечешь и рвешь на соперника!
Недостойного наверняка и никак!
Поспеши отодвинуть портьеру -
Он сидит в дорогом интерьере:
В этот полдень с густыми тенями
Он сидит под густыми ветвями.
Он под аркой зеленою, свитой, тугой
Он сидит на холме, не замечен никем.
Он ссутулился, может, согнулся дугой,
И перо его пляшет в проворной руке.
Незаметно склоняется к вечеру день,
Он сидит там один – он один из людей!
Эта совесть чиста, этот разум остёр,
Он всегда справедлив, но суров.
Он неправду всегда возведет на костёр
Он защита – основа основ.
Он – мыслитель и стоик, опора и честь,
Неподвластный любой клевете!
Человек -- как скала, только в этом и есть
Эта честность всегда и везде!
Он не ищет успеха, но полной любви;
Я ищу его, чтобы гнездо свое свить!
Я надеюсь на Бога и с нежностью жду,
Что есть дни искупленья и скоро придут!
О, солдат, не судись больше, и не рядись,
Целиком на Всевышнего ты положись!
И какие бы ни были тут времена,
Я бессмертному Богу поныне верна!
NOT in scorn do I reprove thee,
Not in pride thy vows I waive,
But, believe, I could not love thee,
Wert thou prince, and I a slave.
These, then, are thine oaths of passion ?
This, thy tenderness for me ?
Judged, even, by thine own confession,
Thou art steeped in perfidy.
Having vanquished, thou wouldst leave me !
Thus I read thee long ago;
Therefore, dared I not deceive thee,
Even with friendship's gentle show.
Therefore, with impassive coldness
Have I ever met thy gaze;
Though, full oft, with daring boldness,
Thou thine eyes to mine didst raise.
Why that smile ? Thou now art deeming
This my coldness all untrue,
But a mask of frozen seeming,
Hiding secret fires from view.
Touch my hand, thou self-deceiver,
Naybe calm, for I am so:
Does it burn ? Does my lip quiver ?
Has mine eye a troubled glow ?
Canst thou call a moment's colour
To my foreheadto my cheek ?
Canst thou tinge their tranquil pallor
With one flattering, feverish streak?
Am I marble ? What ! no woman
Could so calm before thee stand ?
Nothing living, sentient, human,
Could so coldly take thy hand ?
Yesa sister might, a mother:
My good-will is sisterly:
Dream not, then, I strive to smother
Fires that inly burn for thee.
Rave not, rage not, wrath is fruitless,
Fury cannot change my mind;
I but deem the feeling rootless
Which so whirls in passion's wind.
Can I love ? Oh, deeplytruly
Warmlyfondlybut not thee;
And my love is answered duly,
With an equal energy.
Wouldst thou see thy rival ? Hasten,
Draw that curtain soft aside,
Look where yon thick branches chasten
Noon, with shades of eventide.
In that glade, where foliage blending
Forms a green arch overhead,
Sits thy rival thoughtful bending
O'er a stand with papers spread
Motionless, his fingers plying
That untired, unresting pen;
Time and tide unnoticed flying,
There he sitsthe first of men !
Man of conscienceman of reason;
Stern, perchance, but ever just;
Foe to falsehood, wrong, and treason,
Honour's shield, and virtue's trust !
Worker, thinker, firm defender
Of Heaven's truthman's liberty;
Soul of ironproof to slander,
Rock where founders tyranny.
Fame he seeks notbut full surely
She will seek him, in his home;
This I know, and wait securely
For the atoning hour to come.
To that man my faith is given,
Therefore, soldier, cease to sue;
While God reigns in earth and heaven,
I to him will still be true !