Когда бойцы форсировали Вислу,
Пространство перепаханное стиснув,
Такая воцарилась тишина,
Что каждая душа была слышна.
Потом, когда форсировали Одер
И дождь хлестал со всех небесных вёдер,
Всё та же тишина спускалась было,
Пока её дождём не покосило.
Когда же после взятия Берлина
По водам Шпре, цветущим от бензина,
Весна плыла на лодочке кривой,
Впервые тишина была живой.
И нынче за Днепром она такая
Да только притаилась, привыкая,
Что грохот из неё прорвётся сам.
Но Днепр ещё форсировать бойцам.
И снова, как в морозном сорок третьем,
Придётся тишину и воду греть им.
И знать, что неизменно впереди
Ещё непобеждённые дожди.
Отмолится, а после отольётся
В победу переплавленное солнце.
И выживший боец, росой умыт,
Впервые с тишиной заговорит