Блуждаю в трех соснАх, как в дебрях.
– Но вот след пса, из ада спущенного:
Цербера!
Вдруг по нему я доберусь до будущего?
По следу пса бреду.
Зачем?
– Да просто всякий путь исчез,
а ведь идти кудА-нибудь –
души чуднАя надоба…
Торить свою тропу сил нет!
Вдруг пес спешит пробраться
на белый свет?
– От бесов к ангелам посланцем…
или простым барбосом-самозванцем.
И вроде бы уже знакомая округа.
Но как места родные не просты:
вокруг лишь заумь: квадратура круга,
а впереди вина моя и стыд!
По следу пса бреду.
Не выйдет заплутаться:
моИ тут отраженья в мутных лужах;
мои тут ереси раскинулись плантацией.
– Из тех росточков хилых – этот ужас?..
По следу пса бреду…
Ох, как бы
не угодить мне в ада хляби!
По следу пса бреду…
Но все же вышло сбиться:
не подвели родимые зеницы:
в одном глазу слеза, в другом дождинка…
и смазана пути тревожного картинка!
И с языка срывает ветер гимн
дождинке и слезе:
двоим
хранящим ангелам моим.
Та вздорная тропа – невесть куда – размыта;
гладь луж – кривых зеркал – дождём разбита.
– Дождём, перед которым предстаешь
нагим!
– Дождём, подмывшим корни, что поили ересь:
и вот: последний вырван мной
репей.
(Такая в сорняке родная прелесть!)
Дождь ересь смыл, и обнажилась почва:
вера.
– И должно мне понять, что тут растить теперь!
– И как теперь идти мне
на все четыре стороны земного света:
к любви, к надежде, к вере, к Божьей истине,
и не обидеть вольный ветер,
что искушает правом
просто так скитаться…
с собою взяв лишь облачко надежным одеяльцем.
- Душе задача, сердцу и уму!
…Какой-то черный пес
бежит по следу моему…
Но радуга душе открыта, будто дверь,
и ты идешь
– босой, смеющийся, промокший!
…Тот дождичек, который лишь в четверг.
…Который льется так,
как будто он возможен.