***
Едем на вечер памяти
поэта и воина Ивана Лукина
в Литературный институт
имени Горького.
Иван погиб два года назад
в мариупольском замесе.
Выехали пораньше.
Опаздывать не люблю.
Маршрутка, электричка, метро...
Чем ближе к месту высадки,
тем тяжелее твоя рука,
обвившая мою.
Ты вся в этой руке.
Стараюсь держать спину ровно,
не заваливаться набок.
Тебе нужна крепкая опора,
мне нравится быть ею.
Поэтому улыбаюсь.
В переходе с Тверской на Пушкинскую
музыканты поют советский рок.
Не останавливаемся,
идем слаженным шагом.
От нахлынувшей гордости за себя
подпеваю финальную фразу припева.
Громко, с завидной хрипотцой.
Отшатываешься.
Сперва смущаюсь.
Первая мысль о том,
что не попал в ноты и тебе неловко
держаться за человека, у которого
напрочь отсутствует слух.
– Кругом смерть! – кричишь, –
вы будете смотреть на фотографию
и говорить о смерти.
Парень погиб, молодой, красивый,
а вы будете читать его стихи.
Вы будете читать стихи парня,
которого нет.
Смущение ушло,
пришло изумление.
В ответ произнес что-то вроде того:
– Как это нет? Он есть. –
Обвёл воздух руками.
– Вот он. Его можно увидеть.
Надо только внимательнее смотреть.
– Его нет, он погиб!
– Смерти вообще нет, –
в голос вернулась твердость, –
Её придумали плохие люди
в надежде получить контроль
над хорошими.
– Ты дурак?
– Умных не существует, – улыбнулся, –
Их тоже придумали плохие люди
в надежде получить контроль
над хорошими.
– Ты точно дурак...
– За дураков земля держится,
и ты хватайся за меня, пойдем.
Опаздывать не люблю.
2024 г.