Но вот и всё, сложились ровной стопкой
Листы, собратия мои.
И я держу перо с надеждой робкой
Озвучить мысли близким по крови.
Раскрасить тайну вечности и тьмы,
Спуститься в глубь сознанья первых дней.
Проникнуть в царство мертвой тишины,
Увидеть мудрость в простоте идей.
Кто он — мудрец, иль бесконечно глуп,
Закрыт, иль обнажен своей душой.
Носитель истины, иль баловень и пуп
В своём миру, довольный сам собой.
И музыка толпы — то краткий миг
И дань словам, что скажет Цицерон.
А музыки творец, картин и книг,
Он вечен, и в беседах с каждым он.
Творцы при жизни бедны и немы,
Судьбой скрипят и тяжестью идей.
Спешат нам мир открыть, но бродим мы
Всё в той толпе пресыщенных людей.
Порвётся голос вместе с их струной,
Разрежут сердце острые шипы,
И души переселит в мир иной,
Тогда очистит временем умы.
И мысли их воспримет век другой,
И краски разглядят и глубину.
Тогда их души обретут покой,
А мы за них почувствуем вину.