В далёком прошлом, много лет назад,
Горели люди пламенной идеей:
Что человек — он человеку брат,
Что знамя идеалов гордо реет.
Что их потомкам в этом мире жить,
И надо мир беречь и делать лучше,
Чтоб каждый мог трудиться и творить,
В свой труд и дело вкладывая душу.
И дети, что росли тогда и там,
От взрослых той идеей загорались.
Хотел служить ей верно каждый сам,
И все мечту исполнить ту старались.
Росли ребята, зная наперёд,
Что вместе новый мир они построят,
И верили в страну и свой народ,
И в то, что их идея жизни стоит.
Учёные, врачи, учителя,
Писатели, художники, поэты…
О тех ребятах знала вся Земля!
Но нравилось не всем картина эта...
Заокеанский «друг» служил иным богам:
Себе, всего и сразу, полной чашей.
Успей урвать кусочек счастья сам,
«Своё» куда приятнее, чем «наше».
Вот только там — у тех — опасный бред,
Что можно всем и вместе строить счастье!
Ведь не получится у них? Конечно нет!
А если да? Весь мир в их будет власти!
Они живут совсем не так, как мы,
И подрывают древние устои.
А значит, жить так больше не должны!
Как мы, коллеги, это им устроим?
Заокеанский «друг» пытался много лет
Разрушить исподволь крепчающее братство
И потушить скорей идеи свет,
Ни силы не жалея, ни богатства.
Но были узы братские крепки,
Все верили в идею, как и прежде.
И строился, врагам всем вопреки,
Оплот всеобщей веры и надежды.
Вот только если крепость в лоб не взять,
Найди изменника, что изнутри откроет.
Забыв все мыслимые «можно» и «нельзя»
Заокеанский «друг» пошёл искать «героев».
Не сразу. Постепенно. Но нашёл.
Окутал их коварной паутиной,
И нити новые усердно плёл и плёл,
Ввергая их всё в новые пучины.
Но как руками нескольких людей
Разрушить то, что строят миллионы?
Идеям ведь не страшен звон мечей,
Идеям ведь не страшен свист патронов.
А значит, надо пламя потушить,
Что так горит в умах, сердцах и душах!
Но как идеям приказать не жить?
Разрушить как-то, что нельзя разрушить?!
Не потушить... Но можно не зажечь!
Приказ был чёткий отдан ренегатам:
Пресечь скорей преемственность, пресечь!
Пусть в наших верят идолов ребята!
Удар был жёсткий нанесён под дых —
По самому родному, дорогому!
Скормили детям гроздь идей пустых,
И дети стали верить по-другому...
Огонь в сердцах рассыпался золой,
И разомкнулись веры в друга узы...
Мир стал холодный, серый и чужой,
И люди в нём бесцветны, как медузы...
Но нет, не все! Есть те, кто помнит всё!
Те, кто не стал кормиться суррогатом.
Есть те, кто искру бережно несёт,
И верит, что ещё вернёт утрату!
Есть я, есть ты. Я знаю, что ты есть!
Услышь меня сквозь толщу массы серой!
Есть вещи, много худшие, чем смерть —
Их нам отсыпали огромной щедрой мерой:
Забыть себя, не верить в свой народ,
На старте сдаться, даже без попытки,
И не пылать, а тлеть из года в год...
Такому научили нас в избытке.
Но знаю, что под этим, наносным,
В тебе пылает та, другая искра.
Спаси её. Мы вместе возродим
Тот мир, что полон веры, счастья, смысла!