– Ты, как сливки в моём горьком кофе
и к нему же, чуть-чуть коньяка,
дабы мне было слаще слегка
распинаться на службе-голгофе.
То и дело меня дополняешь,
оттеняешь, не зная сама,
что порой добавляешь ума
иль по вкусу собой вдохновляешь
на одно из дежурных безумств:
от художеств-искусств до кощунств.
Ты – мой вредный, но действенный допинг,
будоражащий чудно чуднО,
выходная рубашка под смокинг,
и на ней – после пати – пятно,
кое наспех, затем застираешь,
обругав неуклюжесть мою.
Я, ей-богу, грехи замолю,
если сделаешь вид, мол, прощаешь!
Мы, давно в чувствах сдюжив дефолт,
заодно, словно гайка и болт.
Уж каких только странных сравнений
не вручалось, родная, тебе:
и восторженных, и по злобе,
и в период постыдных сомнений.
Да и я попривык, в адрес свой
получать тьму токсичных метафор,
пропуская их сквозь респиратор
чаш терпенья. Поди, не впервой.
Смысла ноль – тяготиться судьбой,
в счастье ль влипнув, палясь в катастрофе.
…Точно ложечкой чайной, тобой
я помешан (со дна), будто кофе…