Я постоянно спотыкаюсь
о чьи-то тени, снова, снова.
Как тот игрушечный Икарус
о россыпь косточек вишнёвых.
Неясный шёпот или шорох
однажды, помню, слышал в детской.
Так «шаровая» мимо шторы
проходит с еле слышным треском.
Там, в детской, время заикалось
(и с той поры не стало тише)
казалось, раз за разом слышу:
гремит по косточкам Икарус
с бордовой обожженной крышей.
Шуршат секунды, мир непрочен:
кристаллы, ягоды, растенья.
Червь потихоньку вещи точит,
остались косточки и тени.
Но мир не кажется зловещим,
в нём даже заиканье – отклик.
Мерцаем мы, мерцают вещи,
то просто тень, то прежний облик.