В оковах драгоценностей изнемогая,
Жила Царевна, кровью голубая.
Душой невинно-нежной точно погибая,
Рвалась цепь шейки нежной золотая.
Бушует страсть великая внутри у ней,
Оттенки радостей былых на части
Сердце рвут. Вкруг черно-каменных очей
Разлились слезы. Слезы не соврут.
И к Богу направив вдруг лик свой палимый,
Царевна узнает, как стать отрицанью.
В душе тихо тает секрет ей хранимый.
Там черная бездна младого созданья.
И наша Царевна, томима железом,
Забудет о р;чах, распустит конвой,
Расколет на сердце стальные протезы
И в реку свободы нырнет с головой.
Дорогу любую осилит лишь долго идущий.
Бегущий, принявший все строгие меры.
В слезах захлебнувшийся путник ползущий.
Тот странник, что сил всех лишен, но не веры.
Царевна поднимется ввысь. Туда, где и птица
Лететь побоится. И, руки раскинув,
Обнимет манящую вспышку зарницы,
Уйдет от сжимающей душу темницы.
Вспыхнут жаром драконов безмозглые пасти,
Отца полумертвого слушая казнь.
Царевна забудет, что значит ненастье.
Царевна не вспомнит, что значит боязнь.