Гороховое поле предо мной,
Берёзы, да столбы за ним, да крыши.
А дальше косогор, а чуть повыше
Церквушка, по искусству – грош ценой.
Дороги Ярославской не видать.
О ней только догадываться можно
По еле внятной пыли наддорожной _
За дымку примешь, ежели не знать.
А речку и совсем не угадать,
Как нет её под синим косогорьем.
Зовётся Скалбой и впадает вскоре
В Учу, та – в Клязьму… Тоже надо знать.
К далёкому, как водится, леску
Идёт она без видимой приметы…
А можно знать, что по дороге этой
Екатерина ехала в Москву…
И на холме она сказала: «Ой», –
Такая даль открылась, так широко,
С такой беспечной резвостью барокко
Вилась река слепительной каймой…
Просила стать… И, странная весьма,
Одна, без дам, остаться соизволив,
Глядела в поле, а потом за поле,
Куда потом, не знала и сама…
И записать велела, попросив
Потёмкина к себе и чаю с ромом,
Здесь над рекой дворец поставить скромный –
Без лишнего… Лишь был бы он красив.
С тем и в карету, и своим путём…
А к вечеру была в первопрестольной,
А, встреченная шумом колокольным,
Забыла о желании своём…
А тем же летом камень завезли.
Сто лет лежал и провалялся б двести,
Каб мужички на вольном этом месте
Церквушку из него не возвели…
Церквушка немудрая, в грош ценой,
На синем косогоре, а пониже
Петляет речка… Жалко, что не вижу.
Гороховое поле предо мной.
1965 г.