Не все Диониса приветили в гомоне,
И не признавали его.
Да в той же Беотии, в том же Орхомене,
Не знали о нём ничего.
И вот появился в тунике без ворота
Посол Диониса и жрец,
Позвав зрелых женщин и девушек города
На праздник в ореховый лес.
Нетрезвый посланник повёл всю компанию
В леса пировать дотемна,
Где танцами, песнями, к зелью вниманием
Восславили бога вина.
Но Миния дочки, что правил в Орхомене,
На праздник в лесок не пошли,
Остались втроём, всё работали в доме, и
Всё пряли и ткали холсты
И о Дионисе девицы не слышали,
И думы не знали о нём,
Но вот уже солнце исчезло за крышами,
Прощаясь с истаявшим днём.
А дочери Миния, трудолюбивые,
Закончить никак не могли –
Всё пряли и ткали холсты многодлинные,
И пряжу почти извели.
Вдруг чудо предстало пред очи девичии –
Под флейт оглушительный вой
Все пряжи несотканной нити обычные
Вдруг с гроздьями стали лозой.
А ткацких станков корпуса деревянные
Вдруг стали обвиты плющом,
И запахи пряные, благоуханные
Наполнили сказочно дом.
И царские дочери, чудом сражённые,
Ни слова не смели сказать,
И в свете огней факелов, отражённые,
Сверкнули медвежьи глаза.
А царский дворец диким рыком наполнился –
Рычали пантеры и львы,
Медведи рычали, и рыси – разбойницы,
На царские вспрыгнув столы.
Их рыканьем, воем дворец переполнился,
Глаза – словно жёлтый топаз.
И дочки царя скрылись в дальние комнаты,
Подальше от бешеных глаз.
Нигде не находят царевны укрытия,
Повсюду огонь в потолок.
И девушкам будто шепнуло наитие –
Сожмитесь, царевны, в комок.
И девушки сжались, в момент посеревшие,
Покрылись шерстинками вдруг,
Мгновенно вдруг стали в размере уменьшены,
И выросли крылья из рук.
С тех пор те царевны – летучие мыши,
Не ведают радость в холсте,
А прячутся днями под своды и крыши,
Охотясь в сплошной темноте.