Маяковский
закончил поэму
"Про это".
Усталый заснул...
А там,
в страшном сне -
тараканьи бега
поэтов...
На Пушкина ставят
все!
Вдруг
голос в толпе:
не то Ганнибала
Лектора,
не то Микки
Мауса.
Все узнают в этом Некто
товарища
Маузера.
Жду звонка
капитана
Немо,
молвит.
Пушкин ваш -
сбитый
летчик.
Ставлю, простите,
на Эминема.
Шпарит - то как!
Уголечек.
Да, не по - русски.
Вот ведь зараза.
Учите языки,
олени.
Учицу за ночь
кто имел
три раза?
Ленин.
А почему такое отношение? -
отовсюду вопрос. -
Пушкин - наше всё!
С женой не получаются
отношения?
Перечитали, чай,
Басе?
Как это - "эм" ин "эм"?
Эй, Каспар Хаузер.
Тмутаракань, ало.
На Наше Все поставить,
Маузер,
западло?
Дантес и Пушкин
не ударили
пальцем о палец
и сбежали во Францию
с жёнами - сёстрами,
ответил Маузер,
задумчивый,
как постоялец,
любующийся своими
трусами пёстрыми.
Господи, а как же мы,
то бишь русский народ?
На кого они нас оставили,
басурмане? -
все задрожали,
будто вселенной
гигантский рот,
почему - то уверенные,
что Этот
не обманет.
А этот
заладил своё:
левой, левой!
И ставит -
на Эминема.
Ну, и что - то про закон,
данный Адамом и Евой,
поёт,
не отвечая
Капитану Немо.