Мне снилось, что сердце отстало от суетной жизни на миг.
Когда хоронили, казалось, бренчал бесполезный язык
Серебряной ложкой в стакане. Ночной транссибирский экспресс
Вихлялся лещом на кукане, сверкал, как холодный обрез
Убийцы… Рассеялась память, монета зажалась в горсти,
И тени, как шпалы на БАМе, ложились на вечном пути.
«Что, новопреставленный, скажешь?» – спросила голодная тьма,
И взгляд её волчий был даже страшней, чем без стекол дома.
Я загодя речь приготовил, но выдал растерянный вздох –
Язык, поперхнувшись на слове, вдруг к небу иль к нёбу присох.
Так в школе, не зная урока краснел я, подвергнут хуле...
Теперь молчаливей пророка не сыщешь в заоблачной мгле.