Ему снега непостижимы,
луж ледяная кожура,
и полис, белые Афины,
в Античность сплавила жара.
Не вся история размякла:
из паззлов мраморных времён
потомки голого Геракла
почти собрали Парфенон.
Морского берега обвязка,
опухлость за равниной гор,
то тишь да гладь, то землетряска,
то страх, струящийся из пор.
До нашей эры, до излома,
до сквозняков на пустыре,
как порожденье Аполлона,
стекались тени к Агоре,
там месяц, он философ тоже,
над Ойкуменой сделав круг,
Платона принимал дороже
любой из истинных подруг.
Попал ли Грека раку в клешни?
Ответит город мне едва,
хоть на плече богини здешней
сидит мудрейшая сова.
Ночь расползлась чернее кляксы,
змеёй, подобной букве кси.
Налью волнительной Метаксы
и дам оливку: «Закуси!
Мои снега непостижимы,
Зевс с ними, бей его копьём!»
Пылают на заре Афины
дельфийским храмовым огнём.
(апрель 2024)