Туман стоит в глазах моих,
Смотрю, смотрю и плохо вижу,
Вдалеке стоит мужчина,
Мне нужно близко подойти, увидеть сон вчерашний.
Иду, иду и вижу тьму,
Она спутала мне ноги,
Опять гляжу и вижу он
Несет ее на ноше.
Кладет и бьет ее ножом,
Кровь хлынула из раны,
Упала вниз и жизнь оборвалась,
Дух вырвался из тела, взвился над плечом.
У палача не дрогнула рука,
Из горячего сердца выдернул он окровавленное зло, -
Так будет с каждой тварью
Я сам судья и сам устраиваю суд.
Не нужно ставить на мне крест,
Не стерпел позора я,
Она яд выпустила как змея,
Пусть примет ее сырая земля.
Я буду жить по своему закону,
Много на примете женщин у меня,
Не дрогнет у меня рука убить другую,
Если противоречить станет мне.
Зажгу ее и ветер унесет
За отвергнутый шаг ее прах,
За все грехи платить не буду,
Когда на тот свет собираться буду.
Тут совсем я близко подошла,
Мой муж, мой дорогой супруг стоял
И в руках нож держал,
Который на кухне у меня лежал.
Глаза как звери на меня смотрели,
Увидела я хищника родного,
Тут блеснули глаза у него,
Руки он вытер о жало, кровь стекала с кинжала.
Я думала, что это сон приснился мне,
Душа моя не знала покоя все эти годы,
Ты в маске ходил,
Сколько ты душ загубил?
Не зли меня, уходи.
Жертва голову склонила,
Слезу проронила
И дальше говорила.
Пусть будет мой последний час,
Убей меня сейчас,
Люблю детей своих,
Люблю я и чужих.
Сзади сынишка подкрался,
Палача в капкан он загнал, -
Проси прощения у Бога,
Проси у всех женщин мертвых и живых.
Много зла ты всем причинил,
Всю жизнь нас в страхе держал.
И не знал, что нам сильно обидно за мать.
Она всю жизнь с тобой несчастна была.
Ах ты, щенок, меня учишь как жить,
Открой мне клетку, тебя трогать я не буду,
А с женщинами разберусь я сам,
Чтоб знали, что они пустое место.
Я презираю их,
Поэтому суд я им устраиваю,
А ты учись разумным быть,
Не послушаешь меня, уйдешь и ты за ними.
Пусть тебя волки ласкают,
Птицы пылинки сдувают,
А черви вокруг обвивают.
Долго умирать ты будешь.
Я долго за тобой наблюдал
Слабые женщины тебя любили,
Ты мать всегда предавал,
А сильных ты презирал.
Тебя они мразью считали,
И всегда отвергали,
Теперь настала расплата
За все слезы матерей и брошенных детей!