Бетонные стены мешают взглядам.
Пыль штукатурная кажется адом.
Стены квадратные режут пространство.
Что
Сильнее
Постоянства?
Что постояннее этих камней?..
За бетоном не видно людей.
Стены – коконы.
Плюща локоны
Льются вниз –
Продолжают жизнь.
Слава плющу!
Слава ясеням,
Слава вам,
Городским цветам!
…Солнца брызги
Летят на карнизы.
В клумбах – астры.
В квартирах – пиры.
Пылают костром
Городские дворы.
Осень поджигает
Веточки, травиночки.
Солнечный зайчик
Ласкает ботиночки.
Что ж так ребячлив
Солнечный зайчик?
Иду, а зайчик следом.
Бегу, а зайчик следом.
Прыгает он следом,
Даже когда еду…
Посажу в котомку –
Не выпрыгивай только.
Зайчик очень мягок,
Без хвоста и лапок.
Остановился прохожий:
– Погладить можно?
Родословная нежности –
В небесах безбрежности,
В тихих речных запрудах,
В греческих древних сосудах,
В шепоте майских листьев
И в пожелтевших письмах.
– Погладить можно, но только не надо,
Вдруг вспугнёте.
А вы откуда?
– Из городского сада,
Что напротив.
…Я люблю городские сады!
Бузины заплетённой ряды,
Ив плакучих широкие ливни –
Я давно их, давно полюбила.
В каждой веточке наклонённой –
Поцелуй воздушный влюбленным.
В каждом листике круглом, зубча;том –
Свет и нежность родимого взгляда.
В платиновой полыни –
Влажность лун восходящих,
Праздничность линий
И стремление к счастью.
– Так вы оттуда!
Вслед:
– Я вас не забуду.
…Обещала, не чаяла –
Верна обещаниям!
За взглядом вашим,
Как за подаянием,
Стояла
В очереди
Лишнею,
Стояла: за сто пятой вишнею,
За последней бузинной веткою,
За сварливой и злой соседкою,
За собакой, рыжей, бегущей,
За торговкой, товар свой несущей,
За комфортной богатой дамой,
За монтерами с их проводами,
Стояла, искала ваш взгляд…
А кто виноват?
Почему ж ты молчишь,
Мой осенний сад?
Почему ты молчишь,
Дикий мой виноград?
Обещала, не чаяла –
Верна обещаниям.
…Сад в тумане, плавится опал.
«Всё проходит» – кто это сказал?!
Тает, тает старый добрый сад,
Облетает дикий виноград.
Тают башни, арки, окна, кровли:
Расплываются, как пятна крови.
Падает мозаика из листьев,
Рушатся дворцы с ларцами писем.
Тает, тает старый дикий сад,
А печаль, как сотни лет назад…
Всё может спрятаться:
Гриб – в траве,
Заплатка – в платьице,
Мысль – в голове,
В кармане – пряничек,
В орехе – зерно,
Ребенок – в колясочке,
В море – весло.
Всё в чем-то прячется,
Как в ножнах сталь.
Спрятать куда мне
Мою печаль?..
Кажется мне: все лоточницы
Смотрят с немым укором,
Дворники все и уборщицы
Дружно следят как за вором.
Все они на меня смотрят искоса,
Что-то шепчут себе с гадким привкусом,
И слюной, и глазами смешивая,
На меня что-то липкое вешают.
Что ворую – сами не знают,
А воровкой меня называют.
...Всё может спрятаться:
Гриб – в траве,
Петелька – в платьице,
Хмель – в голове.
Всё в чем-то прячется,
Как в ножнах сталь.
Спрятать куда мне
Мою печаль?
…Не украдено,
А потеряно.
Ищу счастье
Под каждым деревом,
В каждой веточке,
В каждом лучике,
В каждой ленточке,
В каждом прутике.
В каждой семечке
Старого сада –
Ищу счастье
Милого взгляда.
…Как ветер, хватаю за фалды,
Кажется, того – из сада.
– Это вы, правда?
Прямой, как палка, рот.
Над головою – зонт.
Я протянула руки:
– Помните: солнечный зайчик?
Я его прячу.
Полезла в сумку,
Улыбнулась,
Оглянулась –
Спина!
Спина: как стена мавзолея.
Спина – графита чернее,
Спина – как вместилище спин,
Спина – как вбиваемый клин.
Спина, удаляясь, как будто росла,
Била ударом весла,
Выступала углом сталактита,
Бетонными крепкими плитами,
Превращалась в седое цунами,
Поднималась как дым над домами.
И стали к ней липнуть такие же спины.
Спины – как льдины.
Тьма
Перед ними,
И за ними –
Тоже тьма.
Скоро настанет зима.
… Тишина.
Так много было ветра!
Шатались сваи, провода,
И вот: тишина.
Так много было света!
И вот: темнота,
И вот: пустота.
…Да, всё молчит. Остыли ветви туи.
Молчат сороки, травы и пруды.
В тоске своей как будто бы уснули
Забытые прозрачные сады.
Печаль веков – печаль садов увядших.
Такая в них торжественность беды!
Молчат леса, молчат стога и пашни,
Молчат мои осенние сады.
Хрустальный мир, застывший, онемелый,
Дотронешься – осколки упадут.
Моя душа – ты лебедь, белый-белый,
Замерзший в запорошенном пруду.
Я чувствую, уже совсем не осень.
А что же, что?! Кого о том спросить?
Траву и листья замятью заносит.
Я так хочу листом кленовым быть!
Людей не видно. Вижу только спины.
И каждый день похож на остальные.
Ножи ветров, холодные, стальные,
Летят в пространство – между городами,
Скользят в лесах, звенят между домами.
И днем, и ночью – только попадись! –
Распорют шубу и погасят жизнь.
Им на подмогу изморози иглы.
Зима – швея: ее таков удел.
Кого она, о, Господи, настигла,
Тот падает под градом острых стрел…
Туда уйду, где валятся колонны,
Где белые лежат слоны сугробов,
Где падают со скрежетом и звоном
Фрамуги, рамы, уголки и скобы…
Я не боюсь. Перчатки надеваю.
Деревья окружают белой стаей.
Они меня зовут, мои деревья,
В свои дворянские возвышенные семьи.
Пришла зима. Но что же, что случилось?
Метель, что бешеной волчицей билась,
Теперь лежит, покорная, у ног,
И ветер, ветер, этот старый волк,
Меня ведет, с надеждой озираясь,
Чтоб я его послушалась минуту.
И вот уже не помню – кто, откуда
И как страдала долго, как жила…
И ничего уже не понимая,
Я шла за ветром, шла вперед и шла.
О, что это! Роскошные ряды.
Стоят в снегу любимые сады.
И солнечные зайчики, как детки,
От снега пышные качают ветки.
– Я возвращаюсь, сад мой.
Помнишь, в мае…
Я возвратилась,
Но уже другая.
2003