***
Давно это было,
когда меня ещё не было.
Мама моя –
комсомолка, спортсменка,
как в те времена говорили
о самых лучших, –
устроилась на работу,
окончив техникум.
Начальник вызвал к себе
познакомиться
с новой сотрудницей.
Молодая, сказали, ретивая,
вот и вызвал.
Поговорили они о работе,
о личных проблемах.
Начальник выслушал просьбы,
сделал пометки в журнале
и попросил чаю, налить чаю.
Мама вспылила,
сказала, что не нанималась
чай подносить начальству,
что не прислуга, а молодые кадры –
будущее страны.
Начальник вздохнул,
встал из-за стола
и нетвердой походкой
к чайнику сам подошел,
налил себе кружку
и отпустил мою маму.
Давно это было,
когда меня ещё не было.
Мама вернулась на рабочее место.
Чертежи, бумаги плыли в глазах,
линейки с карандашами
валились из рук.
С возмущением рассказала
старшим сотрудникам
о выходках начальника,
предположив, что выпивший:
«Как такое возможно
в советской стране!»
«Дочка, не пьющий он, –
тихо ответили маме, –
ноги свои потерял на войне,
ходит с трудом на протезах».
Мама через всю жизнь
пронесла чувство вины за тот случай
и незадолго до смерти
рассказала о нем, подытожив:
«Просят чаю,
налей, принеси,
не сломаешься, сын...»
Гордыни во мне столько,
что можно мешками
сто лет отгружать,
и не отгрузишь
малую толику даже.
Работаю над собой.
Просят чай принести,
иду, хромая, и приношу чай.
2024 г.