Родился между культом и застоем.
Стоял в очередях длиною в ночь.
Со всеми пел: "Мы новый мир построим",
"Но пасаран", "От Кубы руки прочь",
"Решенья в жизнь", "Да здравствуют колхозы",
"Догоним", "Перевыполним", "Ура",
Отец - пенсионер по силикозу.
Мать уголь выдавала на-гора.
А мы - пять сыновей - ловили рыбу,
Стреляли из рогаток голубей,
Чумазые от угольного штыба
Мы ели чёрный хлеб из отрубей.
Узнал я цену жизни не из книжки-
Её для себя определил,
Когда дружка - такого же мальчишку -
За два арбуза сторож застрелил.
Я помню, маме дали много денег.
Она купила масла, холодца,
Домой зашла - расплакалась у двери:
Шахтком помог за нашего отца.
На третий день отца нашли в завале.
Весь переломан, при смерти, но жив!
Пришли с шахткома, помощь отобрали -
"Даём за мёртвых", маме объяснив.
Мы жили бедно - холод и болезни
Людей косили, как НКВД.
Мы выжили. А многие исчезли,
Поверив окровавленной звезде.
Вот так и жили, так и вырастали
Хозяевами этой нищеты.
"Нам уголь нужен для добычи стали!
И кто его добудет, коль не ты?"
Дымили серным чадом терриконы
Над этой заштыбованной землёй.
И, как иконостас с чудной иконой,
Стоял копёр с рубиновой звездой.
Закрыты шахты, но не стихли стоны
Родной земли и павших в ней ребят...
Как пирамиды в Гизе, терриконы
Над нами монументами стоят.