Эдвард Хирш (1950) - американский поэт и критик
Сегодня вечером я хочу кое-что сказать
замечательное лунатикам, у которых так много
веры в свои ноги, так много веры в невидимое:
стрелку, вырезанную на ковре, протоптанную
дорожку, ведущую к лестнице, а не к окну,
зияющий дверной проем вместо цельного зеркала.
Мне нравится как лунатики
готовы выйти из своего тела в ночь,
поднимают руки и приветствуют темноту,
ощупывают пустые пространства, прикасаясь ко всему,
они всегда возвращаются домой целыми и невредимыми,
как слепцы, которые узнают что сейчас утро
по ощущению теней.
и всегда просыпаются вновь самими собой.
Вот почему я хочу сказать кое-что удивительное,
например, как наши сердца покидают наши тела.
Наши сердца - жаждущие чёрные носовые платки,
пролетая ночью сквозь деревья, впитывают самые
темные лучи лунного света, музыку,
крики сов, движение ветвей, трепещущих на ветру.
И теперь наши сердца это толстые, черные кулаки,
летящие обратно в перчатку нашей груди.
Нам нужно научиться доверять своему сердцу.
Мы должны научиться отчаянной вере лунатиков,
которые встают из своих спокойных постелей
и проходят сквозь кожу другой жизни.
Мы должны испить одурманивающую чашу тьмы
и проснуться самими собой,
взлелеянными и удивлёнными.
For The Sleepwalkers
Tonight I want to say something wonderful
for the sleepwalkers who have so much faith
in their legs, so much faith in the invisible
arrow carved into the carpet, the worn path
that leads to the stairs instead of the window,
the gaping doorway instead of the seamless
mirror.
I love the way that sleepwalkers are willing
to step out of their bodies into the night,
to raise their arms welcome the darkness,
palming the blank spaces, touching everything.
Always they return home safely, like blind men
who know it is morning by feeling shadows.
And always they wake up as themselves again.
That's why I want to say something astonishing
like: Our hearts are leaving our bodies.
Our hearts are thirsty black handkerchiefs
flying through the trees at night, soaking up
the darkest beam's of moonlight, the music
of owls, the motion of wind-torn branches.
And now our hearts are thick black fists
flying back to the glove our chests.
We have to learn to trust our hearts like that.
We have to drink the stupefying cup of dark
and wake up to ourselves, nourished and
suprised.