Он вернулся собакой побитой.
Взгляд потухший. Худой и небритый.
Офицерская форма помята.
А ведь бравым был парнем когда-то!
Да к тому же любимым супругом,
Самым близким и искренним другом.
Но, как это бывает нередко,
Брак счастливый разбила соседка —
Разбитная, шальная бабенка
Увела его, будто теленка.
Проходили порой под окошком,
И сынишка — совсем еще крошка—
Их увидев, кричал громко «Папка!»
А он прятался глубже под шапку
И пройти побыстрей торопился.
А сын в плаче потом заходился.
И теперь вот стоит у порога,
Ни людей не стесняясь, ни Бога.
— Не гони. Я кругом виноватый.
Получил я сегодня зарплату.
Тут в пакете гостинцы для сына -
Кроме фруктов, на пульте машина.
Знаю, выгляжу я неопрятно,
И смотреть на меня неприятно.
Больше месяца жил на работе,
Ел и пил исключительно в роте.
А потом — полигон и ученья,
Жить в окопах зимою — мученье.
Отпустили помыться, побриться,
Постирать и с родными проститься.
Отбываем в горячую точку.
До утра только дали отсрочку.
Он вернулся. Она первым делом
Гнать изменщика в шею хотела.
Следом выкинуть все подношения —
Нет предателю в сердце прощенья!
Но узнав про горячую точку,
Про короткую слишком отсрочку,
Грудь сдавило и больно заныло —
До сих пор она мужа любила.
Хоть доверие было разбито,
Начала собирать деловито
Все, что нужно супругу для брани.
Зашивала молитву в кармане,
В жесточайших боях чтоб хранила
Всемогущая божия сила.
Стылым утром в померзшем вокзале
Они рядышком молча стояли.
Ей припасть бы к любимой груди
И истошно кричать: «Не ходи!
Не ходи на войну, милый мой!»
Но шепнула: «Вернись к нам живой…»