Лишь памятью той самой живы,
На обетованной сей земле.
Слышны порой речитативы,
О предначертанной судьбе.
Речи знакомые слышны однако,
Из прошлого, издалека.
Как будто рядом они где-то,
И за собой влекут всегда.
Но вспоминается причастие,
Предназначение само.
Долой то самое ненастье,
Быть воскрешению суждено.
Исчезнет всё-таки уныние,
Преображение грядёт.
А неминуемое рождение,
В Эдем пожалуй приведёт.
Но чтобы вовсе не случилось,
Вновь чередуют времена.
Вчера, у вечности осталась,
Сегодня, рядышком пока.
А будущее себе витает,
Как будто приглашения ждёт.
Ну и по прежнему мерцает,
Пока что не наступил черёд.
Так человек и проживает,
Отпущенные сверху дни.
Мечется, радуется, страдает,
Себя пытаясь превзойти.
Ну и наверное мечтает,
Таким же быть наверняка.
Взоры иной раз устремляет,
В обетованные небеса.
Становится довольно сложно,
Происходящее понять, принять.
Перешагнуть ведь невозможно,
Через неописуемую гладь.
Перешагнуть ведь невозможно,
Через вечность на самом пути.
Ведь от рождения до тризны,
Все дни однако сочтены.
Ну а земное пребывание,
Как видимо очередной этап.
Похожее на испытание,
Которому не каждый рад.
А кто не нарадуется вовсе,
Что существует и живёт.
Лишь к лучшему всегда стремится,
Лишь только лучшее берёт.
А переход в иное пространство,
Давним давно предопределено.
Небес витает совершенство,
На высоте ей быть дано.
Память как некое спасение,
Сей образ представляет вновь.
Ждёт видимо опять знамения,
Чтоб расцвела сама любовь.