Чума косила всех косой.
Унынье, лихолетье.
Одни остались мы с сестрой
На этом белом свете.
Сказала перед смертью мать:
"Из города бегите.
С постели мне уже не встать.
Хлеб, хлеб с собой возьмите.
Сестрёнку береги, сынок.
Моё благословенье!
И пусть вам да поможет Бог
И Божье провиденье"!
Мы шли всю ночь лесной тропой.
Луны мерцало око.
О этот жуткий, волчий вой!
А сил совсем немного.
Но вот померк вдруг лунный глаз.
Костёр - он гнусь отводит.
Чума бродила вокруг нас,
Учуяв запах плоти.
А оберег мне сердце грел.
Им мать благословила.
Его я на сестру одел,
Да бы придать ей силы.
Рассвет. Морозец и снежок -
Природы обновленье.
И голос мамы: "Встань, сынок!
Иди без промедленья".
Шли ещё день. Река, поля,
Костры, цыганский табор.
Неведомая нам земля.
Луна зелёной жабой.
Ночь. Странный город на холме.
Там факельное шествие.
Два мотылька мы в этой мгле,
В чужом нам королевстве.
Куда идти? К огню, к костру,
Чтобы согреться малость.
Совсем продрогли на ветру
И хлеба не осталось.
Откуда-то из темноты
К нам старая цыганка.
Глаза - две гибельных звезды,
Нос - бледная поганка.
По белой булке дала нам
И мёдом напоила.
В своей кибитке, по углам,
Нас на ночь приютила.
Проснулся в стоге сена я.
Сестрёнки рядом нету.
А голова, как полынья.
Колдунья, ведьма это!
Так где же табор, где же он?!
Следа и то не сыщешь.
Лишь едкий дым со всех сторон
Да на дороге нищий.
И я стал нищим. Вот беда!
Для нищих крыша - небо.
Мне стала роскошью еда.
Был рад и корке хлеба.
Бродил по свету тут и там,
Пел песни под шарманку.
Искал сестру по всем краям
И проклинал цыганку.
И вор я был, и трубочист.
Грехов - пуд или боле.
Чёрт по сравнению был - чист.
Такая моя доля.
А голос всё шептал: "Держись!
Тебя не сломят черти".
Зачем, зачем такая жизнь?!
Просил у неба смерти.
Она пришла, но не за мной.
Мне протянула руку.
- Ты будешь подмастерье мой.
Доверься мне, как другу.
Ну что за жизнь - сухарь грызи?!
Да плюнь ты на такую!
Теперь другой ты крест неси.
За верность награжу я.
И я пошёл за нею вслед,
Поверив её взгляду.
Ларец носил - в нём чудный цвет -
От Рая и от Ада.
Серебряные башмаки
И платье подарила.
Я ел и пил с её руки.
Монетками сорила.
Лишь полночь отобьют часы -
И мы уже при деле.
Бросали судьбы на весы,
Лечили души в теле.
Моя работа - простота.
Рукой махнёт - и точка.
Стой в изголовье у креста
Да раздавай цветочки.
Смерть кинет на больного взгляд,
Промолвит: "Чёрный - белый".
Я подчиняюсь, я солдат
У Вечной Королевы.
Коль белый - значит пусть живёт.
Приходит исцеленье.
Коль чёрный - человек умрёт.
Нет шанса на спасенье.
Мы долго странствовали с ней.
Коса её - не промах.
Бывали в замках королей
И нищенских трущобах.
Без праздников, без выходных,
Без жалости и страсти,
Делили мёртвых и живых
На две не равных части.
А вот сегодня день добра.
Смерть немощных щадила.
Махать косой - не до нутра.
Не то - в подряд косила.
Ну - напоследок дверь одна.
Смерть-тётушка устала.
На мешковине у окна
Красавица лежала.
Свечи огарок догорал,
Взгляд будто падал в Вечность.
Узнал. Я столько лет искал!
Дней серых бесконечность.
Вот - на груди тот оберег.
Я кинулся с порога.
"Сестра, родной мой человек"!
- Дай чёрный цвет убогой.
Нет, я не выполнил приказ,
Не подчинился воле.
Блеск будто материнских глаз,
Знакомый мне до боли.
- Я повторяю - чёрный цвет!
И сердце онемело.
Я только промолчал в ответ.
Вложил ей в руку белый.
- Меня ослушался ты, раб?!
Не верен королеве?!
Быть комаром тебе средь жаб.
Я безрассудна в гневе.
- О Повелительница Тьмы!
Смени свой гнев на милость.
Конечно, в твоей власти мы.
Рука не подчинилась.
Хочу перечеркнуть года,
Всё тёмное, плохое.
Хочу вернуться я туда,
В то милое, родное.
- Как ты наивен в простоте!
Но в бескорыстность верю.
Так будь счастливым в нищете!
Смерть вышла, хлопнув дверью.