Окна вглядывались в дали, за дорогу, в край новинный,
и дарил декабрь овчины в опоясках с серебром.
Зимней тайной окруженный и обласканный рябиной,
ждал детей, печалясь часто, поседевший дедов дом.
Он топил с рассветом печи и хлеба творил в квашёнке,
в чёрной, вычурной квашёнке от фоминских мастериц.
Он жаркое с кашей пшённой, кашей раннею - томлёнкой
нес на стол ручной работы под пригляд резных божниц.
Дом вздыхал, скрипел калиткой, в третий раз, вздувая медный,
в отчеканенных медалях, добрый тульский самовар.
Ждал, что там, в дали рассветной, прогудит гудок заветный,
и взметнётся снег дорожный в жёлтом свете скорых фар.
Окна вглядывались в дали, за дорогу, в край новинный,
и дарил декабрь овчины в опоясках с серебром.
Ждал детей на именины, веком слаженной годины,
ставнем крашеным качая, одинокий дедов дом…