Aut Caesar, aut nihi((аут Цэзар, аут нихиль) - «Или Цезарь, или ничто»
Житье куда завидное, но надо умирать...
Нигилист.
Рассказ.
Родители Давида дали ему прекрасное домашнее образование. Он родился и вырос в богатой барской семье. После окончания учительской семинарии в Тифлисе, бывший семинарист вернулся в свое родное село Севони под Тифлисом, чтобы осуществить свою мечту – открыть школу для детей крестьян. Отец его, отставной прапорщик Роман Петрович всячески попытался его переубедить, но тщетно.
Приближалась красава весна. Склоны гор медленно освобождались от снега, приобретая свой зеленый вид. На склонах всюду образовались ручейки, которые вливаясь в единый поток, с шумом стремились вниз, местами образуя ниспадающие водопады. На скалах начали собираться кеклики, затевая брачные игры, выбирали места для гнездования. Уже всюду расцвели акации, каштаны, гранат распустил свои ярко-красные воушесцы. Вся долина низменности Куры благоухала. Начался ливень, поддерживаемый весенней грозой. Были слышны раскаты грома – сильный грохот, сопровождающий молнию во время грозы, напоминающий громовой хохот - гомерический смех олимпийских богов. Но, казалось, в семье Романа Петровича никому не было дела до разбушевавшегося ливня, и вечером за ужином разговор неожиданно возобновился.
- Сам посуди, Давид, зачем им, этому чёрному народу твое образование? Они же простолюдины, умеют только воровать, да лодырничать, их удел работать для нашего блага, - выпив рюмку коньяка, цинично начал Роман Петрович.- Я не намерен тратиться на строительство какой-то школы. Поэтому выброс из головы эти сумасбродные мысли, которые есть плод случайной прихоти. Чернь есть чернь. Лучше займись виноделием, что прибыльное занятие. После семинарии твоя голова забита бредовыми идеями и стараешься избавить эту чернь от какого-то придуманного тобою гнёта. Звон герценовского «Колокола» напрочь оглушил и тебя, как и других горлопанов. Ты ведёшь дерзкие речи, должен опомниться пока не поздно. Стал дерзок на языке, неуместно решительный, непокорный и главное ради чего, а? Мать Давида Нина Ивановна не осмелилась вмешаться в их спор и молча слушала пафосные слова супруга.
- Боже мой, какое кощунство. Как ты можешь так бранно, пошло суесловить о своем народе, который тебя кормит? Пожалуй, я ошибся в тебе и рано развязал язык, как никитинский мужик. Ты обманул моё ожидание и нарушил данное слово. Когда тебя предали – это всё равно, что руку сломали. Простить можно, но обнять уже не получится. Конечно же, ты принадлежишь сословию, пользующемуся привилегиями и это даёт тебе исключительное право, преимущество перед простым народом. Интересно было бы узнать, а кто же дал такое право, и на каком основании? Тебе не перебить мой внутренний голос, так как я следую зову своего сердца и интуиции и всё остальное неважно. Поверь, никто тебя не уважает, а просто боятся. Следует вспомнить лермонтовские слова, что уважение заслуживают те люди, которые независимо от ситуации, времени и места, остаются такими же, какие они есть на самом деле. Уважать должны люди, отец, не из-за страха, а за доброту, честность, - вставая из-за стола, жестко произнес Давид.
- Вот твое воспитание Нина, полюбуйся на этого нигилиста, каков а? - наливая еще коньяка, чуть ли не закричал Роман Петрович. - Вот тебе и проявления нигилизма - безобразного и безнравственного ученья, отвергающее все. Он вовсе не понимает, что жизнь – это сценарий, которую каждый пишет для себя сам. Мы живём в достатке, а какое дело нам, как живут другие. Каждому свое. Разве мы все не счастливы, а?
- Для тебя счастье – это момент, когда ничего не хочется менять. Но так вечно не будет, уверяю. У тебя чувство и состояние полного, высшего удовлетворения – владеешь поместьем, приличное состояние и какое может быть сострадание к неимущим, тем, кто живет на грани нищеты. Ты просто сухарь, неотзывчивый, эгоистичный человек, у тебя нет чувство жалости к людям, которые нищенствуют. Если ты не можешь услышать шепота своего сердца, ты никогда не услышишь крик своей души. А не поэтому ли у тебя на душе так легко и весело, а? Это есть грех перед Богом и людьми и тебе непеременно следует отпустить душу на покаянье. У тебя греховная сущность, а грех – поступок, противный закону Божьему, вина перед Господом. Кто грешит, тот раб греха, а кто не видит суеты мира, тот суетен сам, - яростно произнес Давид и, взяв сюртук,выходя из столовой, цинично буркнул:
- И Ты забыл мудрость Сенеки:Покажи мне, кто не раб. Один в рабстве у похоти, другой – у скупости, третий - у честолюбия и все – у страха… нет рабства позорнее добровольного...
После его слов лицо Романа Петровича побагровело, он настолько был потерян, что на некоторое время потерял дар речи. Вечерело. Давид, несмотря на ливень, шёл к своему другу детства Леониду, который отказался поехать с ним в семинарию и остался в родительском поместье. Он, рано потеряв родителей жил в своем особняке с сестрой Дариной, которая славилась своей красотой и интеллектом. Давид уже начал было успокаиваться, и слова отца он воспринимал спокойно. Тут ничего не поделаешь, это было его сущность – сущность хищника. То, что вы можете воспринимать спокойно, больше не управляет вами, говорил Конфуций. Калитку открыл пожилой сторож, он же садовник Фёдор, который провёл Давида в гостиную, где Леонид с Дариной играли в бильярд.
- Ты, Леонид начинаешь жульничать – сердилась Дарина на брата. Леонид в ответ только смеялся и, увидев Давида, положил бильярдный кий на стол.
- Вот и наш затворник появился, - обнимая своего друга, радостно произнес Леонид. - Дарина, вели служанке, пусть подадут кофей с тартинками, да еще вина, наш друг чем-то сильно опечален, видимо ливень испортил его настроение. «Одна ты печалишь ликующий день», говорил великий русский Поэт.
- Да с отцом сильно поссорился, кажись, нагрубил ему, досадно, - садясь на турецкое канапе, грустно произнес Давид. Из комнаты Дарины доносился звук фортепиано, звучала знакомая сарабанда Генделя.
- Небось, из-за школы, так? Далась тебе эта школа, Давид, ты какой-то одержимый стал, всецело охваченный этой идеей, - наливая в бокалы вина, произнес Леонид. -Ты не обижайся, отец твой скупердяй - «В тебе под маской скупердяя скрывается предобрый человек», говорил уважаемый Некрасов. Просто не пойму, в чём же загвоздка, есть лес, работники, которые бесплатно будут строить для своих детей, стоит только начать. Вот только отпустят ли их в школу, да и зачем им эта грамота-то, когда они не доедают и нищенствуют? Слова Леонида будто оживили Давида, и он сразу хватился за его идею. Зашла Дарина и села рядом с Давидом. Пока я учился в семинарии, она за это время повзрослела и похорошела. Настоящая барышня, - не отрывая взгляда от неё, подумал Давид.
- А я в Тифлисе не была, - словно между прочим, промолвила Дарина, упорно смотря на Давида. Это был намёк, тонкий, еле слышный, похожий на стон. Боже мой, какая же она красивая, просто Пафосская богиня, - подумал Давид и, несмотря на присутствие Леонида, взял её за руку.
- Это досадная забывчивость Дарина, ведь ты могла приехать, когда я там учился, я ждал, - едва слышным голосом с трепетом произнес Давид.
- Кажись, ливень перестал бесноваться, схожу в конюшню проведаю молодого жеребца, которого недавно объездили. Ты, Давид, его еще не видел, на досуге загляни, пожалуйста, - опустошив свой бокал с вином, вставая, произнес Леонид. Наступила тишина. Они оба молчали. Первым молчание нарушила Дарина.
- В детстве ты часто говорил, что любишь меня, а повзрослев, перестал, неужто улетучилось это прекрасное чувство? Значит, это был обман детской души, если так, то мне очень жаль, - всхлипывая, едва промолвила Дарина. - Я думала, что ничего не изменится, ведь это были детские забавы, но почему-то всё равно продолжала ждать, в глубине души надеялась. Он вместо ответа обнял её за голову и поцеловал в губы. Губы её были влажными горячими. От неё веяло духами дикого жасмина. Это был первый жаркий поцелуй, страстный, обжигающий. «Сладкий поцелуй свиданья», как говорил великий русский Поэт. И он наполненный страстью, охваченный сильным чувством, перестал контролировать себя, управлять рассудком.
- Не здесь, а то не ровен час появится Леонид, - прошептала Дарина, охваченная безумной страстью…
После высокопарного риторства и демонстративного ухода Давида, Романа Петровича чуть не хватил удар. Несмотря на уговоры Нины Ивановны, Роман Петрович продолжал браниться.
- Я лишу его наследства и всё промотаю дотла, - неистово кричал он.- Я раб греха, да оказывается, ты живёшь отъявленным грешником. Прикажи слугам, чтоб они больше не пускали его в мой дом. Нет у меня больше сына.
- Опомнись Роман, он твой единственный сын и наследник, всё перемелется, он извинится за свою дерзость. Уверена, ваши отношения наладятся, - молила его Нина Ивановна.
- Никогда, ты слышишь меня, иначе и ты покинешь этот дом и поедешь к матери в Тверскую губернию, - не сдавался Роман Петрович. Нина Ивановна знала, какой он упрямый её супруг и, всплакнув, ушла в свою комнату.
Вернувшись из конюшни, Леонид не застал Давида и сестру в гостиной. Он всё понял и, выпив вина, лёг на канапе. Это должно было произойти, рано или поздно и не сомневался в порядочности своего друга – знал его неспособность к низким, аморальным поступкам. Через некоторое время они вышли из её комнаты. Леонид сразу почувствовал перемену – они оба счастливо улыбались.
- Ты знаешь Леонид, «она меня очаровала: я нашёл в ней все красоты», говорил, наверное, по такому случаю Языков. - Мы поедем в Тифлис и обвенчаемся в храме Метехи.
- Давайте отметим этот будущий брачный союз и пусть « узы Гименея» будут прочными. – радостно воскликнул Леонид наливая в бокалы вина. В разгар веселья в дверь гостиной постучали. На пороге стоял сторож Фёдор.
- Барин, внизу госпожа Нина Ивановна, спрашивает Давида Романовича, - тихо произнес сторож.
- Наверное, что-то с отцом, - торопливо произнес Давид и бегом пустился на первый этаж.
- Нам следует поговорить. Давид и немедленно, - тихо произнесла Нина Ивановна.
- Отец сильно осерчал на тебя и хочет лишить тебя наследства, велел не пускать тебя домой, и вот я принесла деньги, семейные ценности, - обнимая его, она протянула ему перламутровый ларец. Он, взяв её под руку, помог подняться в гостиную и при всех объявил о своем решении. Нина Ивановна молча сняла со стены икону Богоматери и просила их опуститься на колени и коротко произнесла: благословляю, при этом всплакнув. Ларец был полон деньгами в крупных купюрах и империалами. В ларце было также старинный кулон и воушесцы работа персидских ювелиров, инкрустированные в стиле глиптики, которые достались Нине Ивановне от родителей.Завещание с тамгой.
Щегольской экипаж, запряженный тремя выносливыми лошадьми карабахской породы, быстро домчал влюбленных до Тифлиса.
- Вот Метехский замок на левом берегу Куры, цитадель и резиденция грузинских царей с 5 века. Дальше храм Метехи, где мы обвенчаемся. Пока нам следует снять нумер в гостинице, перекусить в ресторане, а затем пройтись по торговым рядам и магазеям, - весело произнес Давид, обнимая свою возлюбленную.
Они долго не вернутся в село Севони. Давид купит небольшой особняк, но душа его останется в печали из-за грубости к отцу. Увы, им не суждено было встретиться – Романа Петровича хватит удар, и он тихо умрёт, не дождавшись сына. Леонид построит школу для детей крестьян, однако желающих учиться будет мало. Пока всё останется по-прежнему, и будут долго и с еще большой силой лютовать враждебные отношения господ и рабов. Будет царит «Всепоглощающий поток сует», как говорил Вяземский...
Окончательный вариант.
Апрель, 2024г. м.м.Б.