От дощатой скамейки, покрашенной радугой,
Вечно мокрой, но вечно счастливой,
Встали жёсткие стебли империи злаковой,
Начиналась бескрайняя нива.
Кто ни прятался в ней, укрываясь колосьями,
Кто из местных не знал это место…
Но однажды в него, озорная и босая,
Забрела городская невеста.
Забрела – и исчезла, как зыбкое зёрнышко.
В колосок превратилась, наверно.
И укрыло её безграничное полюшко,
Хотя дело наметилось скверно.
Целый месяц искали девицу заблудшую,
Через поле ходили и звали.
Окончание дело предвидели худшее,
Что однажды найдётся – едва ли.
Только месяц спустя на скамейке из радуги
Эта девушка вновь появилась.
Ни жива, ни мертва, не встававшая на ноги –
Будто чудом от зверя отбилась.
Жениха не узнала и кольца забросила,
И родителей как-то чуралась.
Только в поле просилась, покрытое озимью,
Да счастливо себе улыбалась.
Много странностей было в девице отмечено,
Что колосья держала в букете.
Будто с кем-то из этого поля повенчана,
Избежав, таким образом, смерти.