Нелёгкий путь лежал за «ленту»,
и, настроению под стать,
в душе звучали инструменты.
Старалась я себя понять.
Дудук роднился с темой горя –
минорный слышался настрой.
Ему, пронзительностью вторя,
печаль озвучивал гобой.
Тоскливо скрипка выдавала
мотив разлуки в горький час,
когда прощались у вокзала
с тобою, как в последний раз.
Под стук холодного металла,
на стыках нитей полотна,
тревожно музыка звучала –
виолончелью рождена.
В купе соседнем жизнь кипела.
Был каждый миг её хорош:
мажорной нотою владела,
вдохнув свободы, молодёжь.
Гитары, музыка живая,
манила светом за собой.
Мотив известный узнавая,
душа меняла свой настрой.
Когда струны гитарной муки
с ней сотворяли чудеса,
она вливалась в радость звука,
и уносилась в небеса.
И боль разлуки с каждой нотой
стекала каплями на «нет».
Запел в купе соседнем кто-то.
Сорвался голос на фальцет.
Пусть веселятся, им не скоро
к суровой жизни выходить.
Дай Бог парням не нюхать порох,
о звуках смерти не судить.
Не слышать голоса набата,
иерихонских судных труб.
И у ворот военкомата
не целовать девичьих губ,
и глаз, надеждою горящих,
что друг домой придёт живой…
Пусть будет жизнь для них звенящей,
а путь – и долгий, и большой!
14. 03. 24г.