«Похороните меня там, где меня убьют...»
Из завещания Столыпина
Какой же крест свинцовый
Дан тебе?!
Как ты могла отдаться
Злу такому?
И в этой лабиринтовой судьбе
Найдёшь ли выход к небу
Голубому?
Какой же рок тебе тернистый
Дан,
Как долго ты терпела подлость
Фальши!
Я бы собрал свой старый
Чемодан.
Чтобы махнуть куда-нибудь
Подальше, –
Суматра ли, Гренландия ли,
Крит, –
Италия и Франция и Чили?!
Но только там земля
Не говорит
На языке, который мы учили.
На языке берёз и тополей,
На языке летящих в пропасть речек.
Над головой молитва журавлей
И голубой дымок
Над воском
Свечек.
Как я люблю осенние
Стога,
Пропахшие травою медоносной,
И первый дождь, и первые снега
Под гиблый волчий вой
Пурги заносной.
Люблю сосны смолистый треск
В печи,
И запах бытия святой и тленный.
Люблю на дальней пасеке в ночи
Мечтать о бесконечности Вселенной,
Чтоб верилось в бессмертие
Души
С её уходом в небо не напрасным, –
Когда в тиши немереной
Тиши
Покажется Луна гранатом
Красным.
Она для сердца чистого –
Капкан,
Она на мёрзлых стёклах
Вяжет розы,
И самогона дьявольский стакан
Подносит нам в Крещенские
Морозы.
И золотит на кладбищах кресты,
Замшелую плиту купчихи местной.
И на реке под тёмные мосты
Заманивает силой
Неизвестной.
О, Родина! О, лунный свет!
Во мгле,
Берёзок струны – белые до боли.
Я проживу мгновенье на Земле
И вновь себя отдам Небесной воле.
Заоблачный Алтай! –
Ты мой кумир,
В тебе душа живёт, как в человеке.
Со смертью тела не исчезнет
Мир,
А значит не исчезну я вовеки.
Мои стихи ты вдаль годов
Возьмёшь,
И вечных гор белея образами,
Меня ты и оценишь,
И поймёшь
Потомков просветлёнными
Глазами.
Из будущего тайной телеграммой
Летят их мысли на брега Ульбы.
Мы связаны одной верёвкой,
Край мой –
Сермяжным,
Грубым
Вервием
Судьбы...