(Строфы, изначально не входившие в главу
«27. Российский немец и народная дубина войны»
http://stihi.ru/2024/04/08/5937
романа «Вдова»)
– Я Пруссию и Австрию сурово
В союзники взял после шантажа.
В мой адрес их вожди ни разу ровно
И честно не дышали, но, дрожа,
В час мести побегут смешнее краба
От посланного мною к ним сатрапа,
От рук неумолимого ловца.
Для стража суши или для пловца –
Охотника за крабами такими –
Мои кандидатура, сила, честь
Давно вне конкуренции, как есть.
Я грозное теперь имею имя.
Приму без шума и без крика весть,
Что кто-то предаёт меня. Им – месть!
На Корсике я знал: морские крабы
чтут берег, дальше мир непостижим…
Я вижу, Коленкур, ты в чём-то прав был,
Зудя, чтоб я с Россией не спешил…
Теперь мы оба схоже полагаем:
Не надо было гнаться за Барклаем.
Неплох в литовских землях был бы год, –
Сказал, анализируя поход,
Наполеон, уйдя к концу июля
От облачных надежд сломить царя. –
Успехам прошлых лет благодаря
Не думал, что в себе сам поселю я
сомнения в исходе марша вглубь.
– Спеша в Смоленск, ваш польский маршал глуп.
– Условия для мира всей Европе
Я буду диктовать путём войны.
Крах монархистам. Час изгоев пробил!
Сбежавшие в Россию кончат дни,
Как выскажу царю, пусть за Уралом!
Изменникам и прочим аморалам
В империи нет места: прочь они,
Деяньями и мыслями черны,
Годами убегали, а Россия
Дала им опрометчиво приют! –
Воскликнул Бонапарт. – Пусть сопли льют
На холоде в Сибири. Как мессия,
Народ Европы я объединю,
Подкладывая Англии свинью!
Нуждается Европа в том порядке,
Который навести я вольно рад,
С Фемидой не играя робко в прятки, –
Вздел палец нарочито Бонапарт. –
Я строил планы в рамках обороны.
Отбились от врагов не топором мы.
Теперь наш наступательный порыв
Сословно-феодальный вскрыл нарыв
По всей Европе. К чёрту королевства!
Прогресс несёт империя моя –
Вольна перешагнуть через моря.
Пыхтеть британский до угара лев стал,
Но и его блокадой я свалю,
Сдвигая вширь экспансию свою…
Я сильно обозлил царя стремленьем
Из Польши воссоздать противовес
Российским на Европу наступленьям.
Напрасно он отнюдь не льстиво влез
Во все мои с Европой отношенья…
От ляхов я добился оснащенья
Французским строем, тактикой, стрельбой
Всех их дивизий, с нами шедших в бой.
Походный командир их – Понятовский –
Средь маршалов единственный поляк…
В Варшаве королевский особняк
Займу я сам. Как скажут, свой я в доску
Для них король, – не в шутку Бонапарт
Похвастался для Клио невпопад.
– Вы северные герцогства скандально
В империю включили быстро, сир,
В политике заглядывая вдаль, но
Когда-нибудь за это кирасир,
Играя полководца-задаваку,
Царь Александр яростно в атаку
Пошлёт, припомнив Аустерлиц, так,
Что вся Европа рухнет в кавардак! –
Сказать отнюдь не в помысле лукавом
Осмелился Арман де Коленкур.
– В тебе исчез обычный балагур,
Ты стал давно ершистым критиканом, –
Парировал маркизу Бонапарт. –
О сделанном судачить поздно, брат…
Все битые, как можно лишь легальней,
Хотят себя усилить, мне под стать.
Из Пруссии король сам предлагал мне
Для армии моей сто тысяч дать
Отборного вновь собранного войска.
Ни численности этой мне, ни лоска
Не нужно в битой Пруссии теперь.
Достаточно и трети. Пусть детей
Строгают мне германцы в мирной доле.
Пусть числятся за Фридрихом пока.
Я вовсе не желаю и полка
Излишнего у Фридриха: надои
Солдатской крови смерть сняла сполна.
Мир без моих условий есть война…
– Должна рядиться правда не в обноски.
Я слышал, – поделился Коленкур, –
Народ восточных кресов, бывших польских,
Давно враждебен шляхте. В поле кур
Пасёт ли польский ястреб?! Юмор плоский,
Но в местные вписался отголоски
И так быстрее будет, сир, понять,
Что тем крестьянам есть чего терять,
Когда вы к ним идёте с польским панством.
Католиков тут нет. Любой порой
За Александра встанут все горой!
Зачем лобзаться с шляхтичем губастым,
Когда в опасный час зайдут в тылы
К нам с вилами крестьяне, крайне злы!
– Ну, словно Александра подменили!
Теперь друг друга кровью захлестнём!
Лишь вспомню – закипаю, как в горниле! –
Бросало в жар и пот июльским днём
В огне воспоминаний Бонапарта. –
Я был предельно зол, но царь обратно
Вернуться не желал, и компромисс,
Не дозревая, в воздухе провис.
Всего-то надо было австрияков
Ему демонстративно напугать,
Переместив на их границу рать.
Не требовалось вовсе распри дракой
Батальной завершать у их границ,
Всего-то страх ловить с их бледных лиц...
Царь стал противоречить мне внезапно
Во всех беседах. Лет так эдак пять
Тому назад мне думалось, он слаб, но
В нём червь упрямства с головы до пят!
К большому ряду пунктов договора
Охладевать царь явно стал и скоро.
Решился на поход не просто я.
В союзных отношеньях нет «старья»
И быть не может. Совести резвиться
Уместно не во всём. Я верил зря!
Давнишняя уступчивость царя
С его миролюбивостью позиций
Упрямством обернулась. Наших ссор
В переговорах виден был позор...
С востоком – швах. Я чуть не сел на мель сам.
В Египте пирамиды видел, Нил,
Но в море угрожал мне смертью Нельсон…
Испанию я недооценил:
Она английским служит интересам.
Привёл нас Марс к испанским ухорезам!
Веду войну – к ней без симпатий сам.
Сломить гордыню горных партизан
Пока не удаётся, но в Расею
Был вынужден пойти, в короткий срок
Надеясь преподать царю урок.
В таком кольце врагов я окосею!
Не мне ли знать, что Лондон – главный враг!
Я как герой, что Англию напряг,
Не в пику ли английской контрабанде
Брал герцогства балтийские силком?
Мне вслед не фыркнут, мол, куда баран дел
Свою принципиальность целиком!
Сестру царя, увы, не в виде друга
Я сам лишил короны Ольденбурга.
Последствия я вскоре пожинал:
Царь Александр яро пожелал
Взять герцогство Варшавское в отместку.
Но я и в этом деле – не баран.
«Нашла коса на камень»? Ты, Арман,
Сказал об этом очень как-то мерзко
По-русски. Но расставь всё по местам.
Поляков Александру я не сдам…
Испанским фанатизмом Пиренеи
Отсрочили мои для русских дни.
Царь Александр, если мудренее
И станет, то под марш мой в глубь страны.
Я к осени едва ль озябну… Дельно
Его бездарный штаб впал в заблужденье,
Что втрое меньше сил возьму поход.
Меня бить – им мечталось в прошлый год, –
Улыбку адресуя Коленкуру,
С ним планами делился Бонапарт. –
Пусть даже и ударит царь в набат
С расчётом ополчить гражданских, сдуру
Он может их погнать лишь на убой.
Кто с пикой, кто с дубиной, но гурьбой…
С тобой, не пряча фиги по карманам,
Выкладывать бы всё начистоту, –
Приватными беседами с Арманом
Де Коленкуром, всю их остроту,
Наполеон не сглаживал нисколько. –
Царь Александр тычет пенис колко
В мою систему европейских стран.
При этом в жёны мне его сестра
Обещана была всего-то ради,
Чтоб царь мог шантажировать меня.
О, нравы! О, дурные времена!
Но внешне чётко всё, как на параде…
Россия метить в спину мне вольна?!
А тут ещё с Испанией война!
Хотелось мне вступить в Россию раньше
И даже с большей численностью войск.
Европу обновляю, но не грань же
Тотальных войн мне видится за воск
Политики противников вчерашних.
Поход успешным должен стать до красных
И жёлтых листьев – красок сентября.
Москву бы зачислял в презент я зря,
А с ней Санкт-Петербург не в масть нам тоже.
Мне выгодный и скорый нужен мир...
Увы, я для испанцев – не кумир.
Приходится мне драться с ними строже,
Но это отнимает уйму сил.
Я с ними бы Россию укусил.
Ты стал, Арман, сам жертвой обольщенья
По сути византийца. Русский царь
Тобой играл, не вызвав опасенья.
Могу представить, как ты раскисал
От сладких интонаций Александра.
Ты, словно бы от сока олеандра,
Совсем ослеп, мой романтичный друг!
Пошёл не впрок тебе Санкт-Петербург.
Но я – не ты, поскольку прагматично
Смотрел на угасающий союз.
Но тройку лет и сам я тщился уз
Коварства избежать дипломатично.
В итоге, нарываясь на скандал,
Царю переиграть себя не дал...