Она старалась казаться оторвой,
Во всем поступала против нормы
Она играла мужчинами. Эх, держись!
И это была её жизнь.
Где можно на лодке, она - вброд,
Где можно в обход, она - в грот.
И яркая дурь чернилами на плече,
В её состоянии нельзя иначе!
Вокруг хороводились опасность с молвой.
Юбка - четыре пальца длиной,
Нижнее белье и вовсе - долой!
И алой помадой полоски губ.
Утром голос чуть - чуть груб.
Она - не как все! Она - иная!
И застонала бы пушкинская Аглая.
Но осуждать не торопитесь,
К заветным струнам прикоснитесь,
А там - "трясется зайцем" душа...
А там нежность с лаской за ручку, не спеша...
А там ночные крупные, как сливы слёзы,
А там несбыточные мечты и грёзы,
А там стихи и целомудренная проза
И не подаренные розы.
Во всем она была оторвой,
Во всём поступала против нормы.