Давай поиграем в бутылочку вдвоем?
Давай на раздевание пока ночь смеркается за окном?
Давай задавать друг другу вопросы и снимать по одному аксессуару,
причиндалу волшебному, и узнаем, что после него остается?
Мало чего хорошего остается? Одежда – это кондом.
А мы с тобой верны друг другу,
твоя маленькая распутница начинает пургу и вьюгу,
как морж на льдине, сегодня я очень красивая,
в голубом кружевном платье, невыносимая
тяга приостановить благопристойное поведение
и тебя попросить об этом.
Я начинаю крутить на зло коврам быстрее, хоть
ты очень медленный и ты внимательный, крутая плоть.
Останавливается на тебе, отвечай, сколько тебе лет?
И ты отвечаешь, не утаивая от меня ничего, пока мне нет
возраста, я слишком юн, чтоб умирать, я слишком молод,
и слишком стар, чтоб воевать, и дальше полое
мне открываешь тело, там нету сердца,
и я тебе вставляю руки, ладони, греться.
И в старых батареях отопления шумит вдруг пар.
И я целую тебя словно один кошмар
в твоем уме, я буду твоим одушевленным микрофоном,
я буду твоим голосом одиноким, влюбленным.
На самом деле не было никакого хладнокровия,
я умирала по тебе, я хочу расслабиться и быть немного глупее.
Возьми меня скорее, как назойливый слепень, снежный, в январе.
Я обещаю, я научусь писать в рифму, с рэпом напополам,
я обещаю, я буду просыпаться умнее по утрам, а по вечерам
я сделаю исключение, я буду выходить в наводненный людскими толпами город
и думать о тебе.
Биение жизни не задушишь, как же это втолковать мне?
Ты приподнимаешь меня и, как ежевику горкой, рассыпаешь по себе.
Эстетически красивое я научусь писать в другой раз,
мне это все не нравится, но сколько того умения там?
Я иду в душ и буду думать о тебе назло звездам, у которых не мешок счастья,
а пустая звездная немота, ты очень нравишься мне.
Я работаю в ночную смену, а там ничего, звезды, ночь и темнота.