Я был на слэме, не успев к началу,
мой фаворит, увы, не победил,
его стихи стихией заражали,
а голос не искусственно дрожал.
Василь Сафаргалеев из Казани,
татарский белорус, короче - орк,
он резал текст отчаянно чеканя,
себя не экономя, - молоток.
Шутя стихи читали Белгородцы,
стихийная, не мафия - братва
и трепетная Олечка Сандыга,
сражалась словно - позади Москва.
Горели зрители, один из них пьянея,
уверенно распределял места,
его нокаутировать не смея,
спасались чувством юмора, любя.
Сдержался, поднимал стыдливо красный,
когда считал, что выбираю тренд,
обманывался, слушатели властно,
демократически свергали монумент.
Поэт Бездомный, щекотал трамваи,
случайность, - анатомия судьбы,
ему покоя рельсы не давали,
залитые маслами сатаны.
Булгаковский наполнен был, как прежде,
людьми неизменившими себе,
лились стихи и теплилась надежда,
что все ограничения сняты.
Какие бы низверглись катаклизмы,
какая б перестройка не прошла,
квартирные вопросы - смысл жизни,
любого белгородца, москвича.
Поэтому про уши пел Савицких,
рисуя Чебурашки силуэт,
он прятал орган слуха за повесткой,
шпионам поэтический привет.
И чудилось, что рядом - Маяковский,
Есенин, Мандельштам и Гумилев,
Цветаева, Ахматова, Высоцкий,
Волошин, Пастернак, совет столпов.
Ушёл не попрощавшись, по-английски,
не наследил, наследия не дал,
остатки послевкусия не гасли,
переместившись с корабля на бал.