ПРАВОСЛАВНЫЕ МЫСЛИ
* * *
Извечный писательский грех — гордыня — предоставляет князю тьмы тысячи возможностей от души посмеяться над нами, служителями пера. Излюбленные пакости его щедро рассыпаны в бесчисленных наших трудах. Замечательно, вдохновенно вершится словесная вязь, и вдруг в самом неподходящем месте подло вкрадётся стилистический ляп и там, обиднее всего, остаётся на века вечные.
Острее всех переживал это Лев Толстой. Он не ленился по многу раз переделывать тексты, но и после этого обнаруживал в них несовершенства. И потому, посылая вещи для опубликования, писатель просил издателей без стеснения править слабые места, не совсем обоснованно утверждая, что он плохой стилист.
Подобных просьб у других наших классиков встречать не доводилось. Правда, припоминается гоголевское обращение к читателям первого тома «Мёртвых душ», но там главным образом речь идёт об усилении и углублении тематического содержания, а не об ошибках стилистических. И шли века. И огрехи эти проваливались в какое-то странное литературное небытие и уходили в область неведомо запретных тем.
К сожалению, даже у нашего почти безупречного Пушкина в россыпи отточенных строк нет-нет да встретится неприятная закорючка, подобная вот этой: «… а мы с тобой вдвоём Предполагаем жить… И глядь — как раз — помрём». «Глядь», оно, пожалуй, было бы слово как слово, если бы не таило в себе отвратительного неблагозвучия. Увы, и у Пушкина неблагозвучий хватало.
Впрочем, изучавшие стилистику русского языка знают, что нет на земле человека, который не совершал бы речевых ошибок, особенно при переводе мыслительных конструкций в письменные. При этом случаются ошибки наикурьёзнейшие. Лавры тут, пожалуй, принадлежат Гоголю. В повести «Ночь перед Рождеством» находим такую убийственную фразу: «…сухощавая рука старухи… высовывалась из окошка с колбасою в руках или куском пирога».
Приходится признать, наша русская литература изрядно подпорчена стилистическими несовершенствами и просчетами — их тысячи в сложной науке правильной речи, и все нашли отражение в словесном творчестве древней славянской нации.
Отчего так произошло, можно только догадываться. Впрочем, сделаем попытку вывести ответы из исторических закономерностей Истины.
Предки славян, как все человечество, выбрало не безгрешный, созидательный, райский путь развития, а путь мучительного скитания без правды и Бога, путь мещанских земных страстей, уводящий от веры, высокой нравственности и глубинного понимания бытия.
С веками безверия люди разучились ценить Божественные красоту и гармонию, отличать добро от зла, стали удовлетворяться толерантным суррогатом, считая его вполне нормальным условием существования.
И все виды искусства, в том числе литература, изначально, до грехопадения, бывшие ангельски чисты и беспорочны, стали терять небесные совершенства, загрязняться продуктами духовного распада, и постепенно восприниматься разлагающимся обществом как нерушимая норма жизни — совершенное примирилось с несовершенным, красивое с уродливым, гуманное с деспотичным.
Такова история всего безверного человечества. И наши славянские племена прошли этот путь. И наша русская культура вместе с литературой не осталась в стороне от общей судьбы. Однако Русь не даром называют уделом, землёй Богородицы. По глубинной задумке Творца уже самые далёкие предки наши отличались от ожесточённых враждой язычников особым благородством, мудростью и склонностью к возвышенной духовной жизни. Они завязали в болотах грехов, но проснувшаяся совесть снова выводила из гиблых мест.
В конце концов, тысячу лет назад, вывела на узкий путь Христов, единственно спасительный в мире нарастающего нравственного распада. Жизнь крестившихся славян стала меняться в нравственном плане, постепенно приближаться к заповеданному Богом бытию. Но, по закону наказания, и у нас сказывалась и сказывается врождённая первородная греховность. Большинство христиан продолжают идти у нее на поводу.
Видимо, только этим можно объяснить то, что на Руси, с 1000-летним опытом православной веры, до сих пор процветает неспособность чётко отделять красоту Божественную от антикрасоты сатанинской. Во многих областях жизни видим мы эту беспомощность. В том числе — в современном стилистическом невежестве. К великой беде нашей, оно дает о себе знать даже в творчестве лучших наших литераторов. Читаешь классику, и острая боль пронзает душу от
обилия словесных ляпов, уродующих «великий, могучий, правдивый и свободный русский язык». Что ж мы так жестоко относимся к нашему главному богатству, нашему бесценному небесному дару? И наступит ли, наконец, время для его очищения и спасения? Вот ведь грянула эпоха возрождения, эпоха воссоздания распавшейся от красного безбожия империи. Священным огнем выжигаем сатанистов с исконной Украины нашей. Надо бы предать этому огню и сатанизм, проникший в святое святых духовного быта русского. Что ж мы так равнодушны к главному оружию нашему и лекарству?
* * *
Приведу лишь один пример нашей общей литературной беды.
Дмитрий КЕДРИН
ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ
(Устранение стилистической ошибки)
Улетают птицы за море,
Миновало время жатв,
На холодном сером мраморе
Листья жёлтые лежат.
Солнце спряталось за ситцевой
Занавескою небес,
Черно-бурою лисицею
Под горой улегся лес.
По воздушной тонкой лесенке
Опустился и повис
Над окном — ненастья вестником
Паучок-парашютист.
В эту ночь по кровлям тесаным,
В трубах песни заводя,
Заскребутся духи осени,
Стукнут пальчики дождя.
В сад, покрытый ржавой влагою,
Завтра утром выйдешь ты
И увидишь — за ночь — наголо
Облетевшие цветы.
На листве рябин продрогнувших
Заблестит холодный пот.
Дождик, серый, как воробышек,
(Их по ягодке склюёт. — Вариант автора).
Жадно капельки склюёт. (Вариант далеко не совершенной правки).
Ошибка вкралась в последнюю строчку стихотворения — «Их по ягодке склюёт». Речь идёт о холодном поте, заблестевшем на осенней листве рябин. Но блестеть ему не долго. Скоро начнётся дождик, который, словно серый воробышек, быстро склюёт его. Однако склевать пот — звучит не по-русски. Автор представляет понятие пот в виде множества ягодок. И в сознании его рождается строка: Их по ягодке склюет. Красиво, но законы русского языка и стилистики так сказать не позволяют. Единственное число объекта (пот) ошибочно заменяется множественным числом (их).