И у моих дочек были носики-пуговки,
и такие лапки, что страшно взяться.
Они улыбались, таращились чуть испуганно,
когда их в первый раз вывозили кататься
Куда-нибудь на цветущее поле. Они лежали в лукошке,
В светлых чепчиках, хрупкие, как зверьки.
Из куста на них светила глазищами кошка,
На качель приземлялись тончайшие мотыльки,
похожие на пуанты. И моим дочкам было три месяца.
С той лишь разницей, что потом стало три года, и пять...
Эйзенштеновская коляска по Потемкинской лестнице -
почти сто лет - никак не перестанет скакать.