Пройдя во снах сквозь череду мучительных веков,
Очнувшись вновь на свет полуденного мира,
Любви не обретя средь звёзд в ярме невидимых оков,
С огарками свечей-людей из обезьяньего трактира.
Что мог я дать одним - лишь яркость света дня,
Другим - в тиши неповторимость красок ночи.
Но им был нужен только отблеск вечного Огня,
Чтобы исправить то, на что не доставало мочи.
Ошибки молодости, горькой доли иль любви,
Или ничтожной жизни, коротавшей дни в минуты,
"Ушедшей юности вновь наши страсти оживи!
Дай вновь надежду, что не властны рока путы!"
И вот опять один, терзаем едкой тишиной:
"Ну как, обрёл любовь в обмен на чудодейственные бусы?
Тогда отдай Огонь им, сделай равными с собой..."
Вновь ноет шея - больше не питаю я иллюзий.
Ты поступаешь сообразно естеству людей,
Схватив Огонь, обжегшись, отбежав подальше,
Боясь утратить устоявшийся уклад вещей,
Как все бежали, не имея смелости признаться в фальши.
Ты, кто читаешь мои строки вслед за мной,
Знай, боги не от алчности Огонь не посылали людям,
Был Прометей глупцом, желая видеть ровней их с собой,
Но был забыт, как только отдал Пламень лизоблюдам.
Все люди знали где он Зевсом к камню приточён,
И наслаждались его ежедневным громким криком,
Пока Орёл его терзаньем вдоволь не был услащён,
А он не стал, повиснув на цепях на Эльбрусе, безликим.
Смотри, смотри на мир спесивый Прометей,
Смотри на дело рук своих, на благодарность люда.
Чтоб наказанье было впрок, разбил Геракл звения цепей -
Живи средь них как человек, познай всю горечь самосуда.
Пусть будет мучим век от века одиночеством Титан,
Ему престало получать сполна за горькую науку:
Не может уместить в себе напёрсток Океан,
Не станет разделять мартышка полубога скуку.
ANTON KAESARIN