Не поцелована ни богом, ни тобой.
(И быт и скарб мне в общем-то не братья).
Лишь может быть заключена судьбой
В её сухие скорбные объятья.
И эта хватка, впрочем, не легка,
Я от нее отнюдь не хорошею.
Ее свинцово тяжкая рука
Стучит в лопатки и берёт за шею.
Я ж отступаю и едва дыша,
Её миную вновь без укоризны,
Безвестная и детская душа,
Отпрявшая от должного и жизни.