Магистрал
Художника несмелый отголосок –
нательного искусства властелин –
затравленный средою недоносок
в ладонях разминает пластилин,
чтоб заменить в уставшем балагане
потёртый человеческий состав.
Уходят в небо пьяные цыгане,
как от живой Карениной состав
бежит, к ночи пристукавшись колёсно.
Во лбу луну хранит локомотив.
Но коль судьба сползает подоткосно,
то невесёлый слышится мотив,
звучащий в полусонной тишине:
его вина – в разбавленном вине.
1
Художника несмелый отголосок,
пустой рукой рисующий набросок,
заметно непонятен для других.
Бумага терпит терпкие касанья,
как будто перехватывает знанья,
что создают замысловатый стих.
Висит луна за бязью занавески.
У пассажиров доводы не вески
для скорого движения вперёд,
однако слышен шёпот предисловья.
Припрятав кошельки у изголовья,
знакомится разрозненный народ.
Среди иных скучает гражданин –
нательного искусства властелин.
2
Нательного искусства властелин,
над полотном синеющих картин
которого трудились живодёры,
веслом слегка помешивает чай,
роняя пару капель невзначай
на скатерть с репродукциями флоры.
Он одинок. А кто не одинок?
Плацкарт – спесив, хрипуч и кривоног –
лишь только оттолкнулся от причала,
тоскует тенью бортпроводника.
Дорога как железная река –
без имени и, в общем, без начала.
Любуется помятостью причёсок
затравленный средою недоносок.
3
Затравленный средою недоносок
смешно одет в тельняшку без полосок,
потрёпанную долю облича.
Он дышит в такт колёсной аритмии
и пребывает в странной эйфории,
как будто бы увидел Ильича
в объятиях седого кочегара,
которому Ильич совсем не пара,
а, несомненно, всех рабочих вождь.
Подпрыгивает старый подстаканник.
В вагоне – за изгнанником изгнанник.
За окнами накрапывает дождь.
Дородный муж из Дальних Палестин
в ладонях разминает пластилин.
4
В ладонях разминает пластилин
престижной веры хитрый исполин,
адепт прямых переговоров с богом.
Но здесь свои архангелы путей
бельишко расстилают без затей,
не козыряя утончённым слогом.
Вагон качнулся старым кораблём.
Проезд оплачен трудовым рублём
и требует особого вниманья
в момент перемещающихся тел.
Титан себя безжалостно нагрел,
почти дойдя до самовозгоранья.
Раскладывают снедь самаритяне.
Что заменить в уставшем балагане?
5
Чтоб заменить в уставшем балагане
сухой паёк, в вагоне-ресторане
с утра колдует беспринципный маг.
Он приволок, почти что в одиночку,
с продмага залежалую просрочку
и восхищён предвосхищеньем благ.
Гитару рвёт от счастья пьяный дембель.
В углу раввин уже предвидит гембель,
но Тору не хавает в саквояж
на случай нешутейного погрома.
И для чего он не остался дома?
Зачем спешил? На что ажиотаж?
Качается, к налитому припав,
потёртый человеческий состав.
6
Потёртый человеческий состав,
как будто к тихой пристани пристав,
орудует приборами над пищей.
За разносолом тянется мосол.
Здесь каждый – от родни своей посол,
довольно усреднённой, но не нищей.
Вот место проживанья детворы:
на верхних полках дивные миры,
где взрослые вмещаются со скрипом.
Они на всё во все глаза глядят,
промеж собой без умолку галдят –
их помыслы чужды стереотипам.
И кажется в межтамбурном тумане –
уходят в небо пьяные цыгане...
7
Уходят в небо пьяные цыгане.
Торчок витает в призрачной Нирване.
Флажок желтеет в полной темноте.
Его держатель хмур и недовыспан,
как будто из столицы кем-то выслан
туда, где впечатления не те...
Вагон скулит, скрипит – и всё же едет.
Титан простыл и воду еле цедит.
Заправка предстоит на узловой.
Цыгане возвращаются с медведем
и погадать пытаются соседям,
поникнувшим беспечной головой.
Какой-то тип бежит, от всех отстав,
как за живой Карениной состав.
8
Как от живой Карениной состав,
сюжет зависит от сцепленья глав,
что в нашем варианте не фатально.
Итак. Поскольку выбрать не дано,
железное вывозит полотно
куда-то вдаль, легко и магистрально.
Уснули дети. Мир как будто спит.
Уснул, в себя уверовав, семит.
Храпит медведь в купе, где проводница
позвякивает ложкой о стакан.
И только машинист, как истукан,
несётся в ночь, не различая лица.
Вчерашний день устало и бесслёзно
бежит, к ночи пристукавшись колёсно.
9
Бежит, к ночи пристукавшись колёсно,
хронометраж считая скрупулёзно,
большая стрелка маленьких часов.
Вагон скользит по воздуху, и снится
ему, что он умеет обратиться
в корабль из мачт и белых парусов.
В себе тая сокровища людские,
ночная жизнь повадки воровские
отринула и продолжает течь.
Не спит поэт – он ревностью встревожен,
его глагол абсентом обезвожен,
но речь ясна. На то она и речь.
Задумчивость по воздуху разлив,
во лбу луну хранит локомотив.
10
Во лбу луну хранит локомотив.
Забавен первых строк речитатив,
не выводящий главного героя
из сумрака сакральных миражей,
по лестницам бессчётных этажей,
на сцену для показа мордобоя.
Уставшие шататься при ходьбе,
скитальцы по изменчивой судьбе,
лишь солнца свет зарделся за оконцем,
сплетаются опять в конгломерат.
По сто, наверно, будет в аккурат,
чтоб миг продлить взлетающим японцем.
Ещё по сто – и жить довольно сносно,
но вновь судьба сползает подоткосно.
11
Но коль судьба сползает подоткосно,
возглавим путь в себя победоносно!
Нам юные нахимовцы привет
передают из рубки мирозданья,
спеша в эпоху самосозиданья.
Не зря был взят на паровоз билет!
Плацкартники всех стран, объединяйтесь,
в любви своим знакомым признавайтесь!
Нет места незнакомым среди нас!
Теперь любые дороги дороги,
сияет взор и устремленья строги...
Дай бог не по последней! В добрый час!
Аперитив сменил аперитив,
и невесёлый слышится мотив.
12
То не весёлый слышится мотив –
то конь железный, ветра супротив,
заходится в гудка протяжном ржанье.
Гудок символизирует салют
и то, что все мы проезжаем тут,
и есть у нас на это основанье.
Великий путь нам был определён.
В полях цветёт застенчивый паслён.
Мелькают белоствольные берёзы.
Хромые полустанки с головой
покрыты жаждой жизни половой,
но это не достойно даже прозы.
И слышен шёпот вкрадчивый извне,
звучащий в полусонной тишине.
13
Звучащий в полусонной тишине
я голос слышу выжившей в войне
моей Руси, верней, её истока.
На сердце разливается покой
под пар колёсных бесконечный бой.
Тот голос из прекрасного далёка,
где каждый находил, а не терял,
где другу друг спокойно доверял
и жизни путь казался бесконечным.
О, детства золотые берега,
вас укрывают времени снега,
беспечный путь соединился с Млечным.
И воет обречённость при луне.
Её ль вина в разбавленном вине?
14
Его вина в разбавленном вине –
четвёртый всадник мчится на коне,
но машинист (недаром полукровка)
осуществляет времени нагон.
Мы пулей, потерявшею патрон,
летим вперёд. В коммуне остановка.
Беспечных фраз связующую нить
нас просит неизбежность извинить,
сменяя многоточие на точку.
И с трепетом раскрытого листа
сливается причудливость холста,
написанного богом в одиночку.
На полотне, печален и небросок,
художника несмелый отголосок...
9ч. 15 мин. 26.04.2024 года –
22ч. 05 мин. 27.04.2024 года