ЗАПАХ ЛАНДЫША... Глава 17 Встреча
Илья шагал по лесу, по родной земле, не в силах надышаться свободой и волей, после немецкого плена и удушающей заботы фрау Марты! Целый год он мечтал об этом! Воздух пьянил и укачивал, природа расцветала, лес уже не казался голым, первые липкие листочки оливкового цвета, блестели клейкими ладошками, перешёптываясь на ветерке и одобрительно кивали Илье, приветствуя его на родной, до слёз, сторонке! Бодро шагая, он углядел уютное местечко под молодой берёзкой, скинул в траву заплечный мешок с продуктами, которыми снабдила его немка, и упал в траву на спину, раскинув руки и глядя в небо, где сходился лес верхушками, касаясь белых кудрявых облаков. И будто провалился в нирвану, так ему было хорошо! Сколько он так лежал, глядя в бездонное небо, созерцая великолепие окружающего пространства, слушая жужжание первых пчёлок и вдыхая терпкий аромат молодой травы, он не знал - ему было приятно и покойно, впервые, за долгое время. Не хотелось шевелиться, а хотелось лежать вот так, раскинув руки, обнимая весь прекрасный мир, полный чудес и великолепия! Но выздоровевшее физическое тело требовало подзаряки пищей, и Илья, потянувшись до хруста, сел на траву для трапезы. Насыщался не торопясь, под пение птиц, смакуя каждый миг - он выжил! И скоро увидит дочь! И сходит, в их с Сашей тайный шалаш, чтоб отдать ей последний долг...
Илья помнил координаты отряда дядьки Матвея, мог ориентироваться по солнцу и по звёздам - этому учили в институте - но за год, отряд вполне мог передислоцироваться, поэтому практически, он мерял вёрсты наугад. Ночевал на еловых лапах, срезанных самодельным ножом из алюминевой ложки - он гнулся, поэтому приходилось нарезать несколько штук тонких ветвей. Вольный дух леса щекотал ноздри, и Илья вдыхал его полной грудью, с шумом выдыхая и наслаждаясь! На третьи сутки, когда по его подсчётам, до прежнего местоположения отряда оставалось километров тридцать, он позавтракал остатками припасов и, раскинув руки, откинулся на траву. И не заметил, как мечтая, провалился в сладкое забытье. А разбудил его толчок прикладом в ногу
- Хенде хох! Шнеле, шнеле! - услыхал Илья, сквозь сон, и покрылся липким пОтом " откуда тут немцы?"
А открыв глаза, увидел наших партизан! Обрадовался, вскочил, повторяя, смеясь
- Я свой! Я русский, ребятушки! Из отряда Матвея!
Ребятушки подозрительно косились, тыча автоматом в его немецкую одёжу.
- Это я в плену раздобыл! Я из отряда Матвея! Лётчик, Тарасов Илья! С новорожденной дочкой воевал, может слышали? - Илья называл имена, места, даже пароли.
Те уже с бОльшим доверием смотрели на него, но всё же сомневались. Старший сказал
- Как жа, лётчика Тарасова знаем! С малышкой был в отряде, ага! У Матвея с Настей, ага! Но он пропал год назад!
- Я это! Я и пропал! Дитя относил к бабушке, а меня и оглаушили у речки... и взяли в плен... А я сбежал на самолёте люфтваффе! Я же лётчик! - Илья эмоционально жестикулировал, изображая мессершмитт - Как я рад, ребятки! Ведите меня к командиру!
И они обнялись, уже не сомневаясь в нём, хлопали Илью по плечу, дивясь, что он вырвался из плена и радуясь, что добрался до своих. В штабной землянке, он всё подробно, без утайки, рассказал командиру отряда, тот тоже дивился чудесному спасению, а в местах про фрау Марту, весело крякал. Потом показал Илье немецкую газету, где был снимок взорванного мессера у речки, на котором бежал Илья и текст, переведённый партизаном, знающим язык, о том, что "русская сволочь угнала самолёт, но его успели подбить, и двое сбежавших пленных, погибли при взрыве, обнаружены их останки, и собаки не взяли след"... Так что, всё совпало с рассказом Ильи.
Командир отряда дал ему трёх провожатых до лагеря Матвея, отрывок из газеты, как доказательство его правоты, и через сутки, дядька Матвей, обнимал Илью, радостно хлопая по спине
- Жив! Жив, бродяга! Я чуял! - и он вытирал набежавшую слезу.
Илья тоже прослезился. А командир вручил ему орден и две медали, которые его почти год дожидались, и его личные документы, хранившиеся в коробке под названием "сейф", написав для официальных органов бумагу, что он подтверждает личность героического лётчика и партизана. Потом в землянку прибежала Настя с маленьким Егоркой, обняла Илью и тоже расплакалась "Эх, была бы жива Сашенька"... и она в отчаянии махнула рукой, извиняясь, что расковыряла душевную рану. А потом прибежал вездесущий Колька - как же без него - и без умолку восхищался Ильёй и завалил его кучей вопросов про плен. Только не навестил Илья шалаш у ручья, далековато это было от нового места отряда, но решил, что после встречи с дочкой, обязательно туда доберётся...
За всеми этими хлопотами наступил май, областной центр освободили от фашиста, и Илья отправился в контору СМЕРШа, предъявить документы, рассказав о побеге, подтвердив его немецкой газетой, и навестить Лизоньку...
... А Лизонька, тряхнув русыми кудряшками, села отобедать бабушкиных щей со свежим щавлем, выпустившим свои листочки по всей леваде. Пахли щи очень аппетитно, девчушка притомилась, набегавшись вволю, и училась есть взрослой деревянной ложкой. Но она никак не лезла ей в рот, и щей Лизоньке не доставалось. Баба Глаша хохотала, протягивая ей маленькую деревянную ложку, но двухлетней Лизе хотелось есть, как взрослые, она нервничала, что ничего не получается, а баба Глаша закатывалась сО смеху! Наконец, победил голод, девчушка поменяла ложку и с жадностью накинулась на пустые щи. Бабушка любовалась, как она их уплетает, и в какой раз порадовалась, что это солнечное чудо при ней! И тут услыхала возню в сенцах и подняла голову, посмотреть, кто там.
Дверь распахнулась и на пороге стояла... Сашенька! Бабушка ахнула, перекрестилась, прошептав "Свят, Свят", и ухватилась за сердце, во все глаза пучась на призрака, мабудь он исчезнет. Лизонька тоже открыла рот и застыла с ложкой.
- Бабушка, это же я! - Сашенька, мельком глянув на малышку, бросилась к бабе Глаше, и стоя на коленках, смотрела в её морщинистое лицо, а Ванечка застыл у порога.
- Ты что, не узнаёшь меня, что ли? - она взяла её за сухонькие ладони - да что стряслось-то?! - уже занервничала Саша.
И тут, поняв, что Сашенька не призрак, бабушку прорвало
- Жива! Жива, касатка моя! Господи! - она целовала её в лицо и причитала, как по покойнице, а Ванечка наблюдал всё у дверей, не решаясь войти, пока бабушка голосила. - А Илюша сказывал, не вынесла ты родов-то... Закрылись глазоньки твои-и... А ты жива?! Да как так-то?!
Тут округлила глаза Сашенька
- Илюша? Сказывал? Он что, выжил?!! - сердце Саши готово было выпрыгнуть из груди, ей стало нечем дышать, она теряла сознание - следствие старого ранения - и пот градом полился с затылка по спине.
Тут уж напугалась бабушка, и заплакала Лизонька, а Саша всё не могла прийти в себя, побелела, руки тряслись. Баба Глаша прижала её, стоЯщую на коленях, к своей груди
- Жив Илюша, жив! И дитё сберёг! Вот она, Лизонька-то! А мы было-к тебя отплакали!
- Лизонька?! - Саша еле справилась с накатившей второй волной обморока и повернулась к притихшей малышке - это... это... - Саша не находила слов - это... моя дочь?...
Баба Глаша кивнула и легонько подтолкнула Сашеньку к дочке. Она смотрела на это русокудрое чудо, с трудом вмещая в мозг, свалившуюся радостную информацию, потом рывком обняла своё дитя, закричав в голос! Лизонька опять заплакала, и Саша притихла, сотрясаясь от рыданий. Потом она, не вытирая слёз, гладила свою малышку по волосам, повторяя
- Лизонька, я твоя мама! Мама, слышишь?
Теперь у порога в голос заревел Ванечка. Саша, не вставая с колен, позвала
- Иди ко мне, Ванюша! Сестричка твоя нашлась!
Ваня подбежал, ткнулся Саше в свободный бок, и тут избушку оглушила рёвом Лиза! Баба Глаша обняла их троих и составила с Лизой дуэт. Через минуту, весь квартет ревел на разные голоса. А когда эмоции выплеснулись и улеглись, все стали знакомиться и рассказывать, как всё было. Саша не спускала Лизу с рук, та тоже прижималась к ней, кладя головку на плечо, и нет-нет, говоря "мама", Ванечка не слезал с другого колена, обнимая её, чтоб никуда не исчезла, а баба Глаша обсказала, как Илюша принёс годовалую Лизу и попросил досмотреть её, пока он воюет.
- И про роды твои Илюша сказывал - продолжала баба Глаша, и все слушали, затаив дыхание - Что кровью ты изошла, и сердце твоё остановилось, и дыхания не было... Он кричал от горя на весь лес! А потом раздались взрывы в отряде и заплакала Лиза, и он не смог предать тебя земле, немец наступал, надо было уходить в болота... - баба Глаша перевела дух - И цельный год дитё было в болотах, пока он воевал... Настя выкормила... А прошлым летом привёз Лизоньку мне! - баба Глаша подмигнула Лизе, а та кокетливо зарылась лицом в мамкины волосы - Но вот уж год, как от него ни слуху, ни духу... А нам Мишаня здорово помогает, дай Бог ему счастья, голубчику! Он крёстный Лизоньке-то! - закончила бабушка, а малышка, вынырнув из маминых локонов, сказала "Мифаня", и опять спряталась. А Саша, думая о чём-то своём, с горечью выдохнула
- Обманул меня Олег! Как жестоко обманул! - ужасалась Саша, раскачиваясь из стороны в сторону.
Ванюшка поднял голову от сашиной груди и посмотрел вопросительно
- Дядя Олег, штоли? Которого я с тобой через болота вёл? - Саша кивнула, а Ванечка возбудился - Ууу, гад! - мальчишка сжал кулачки - Хоть бы он оступился тогда! И потоп! Предатель! - Ванечка негодовал! Он теперь мамин защитник! И Лизин! И никому не даст их в обиду, несмотря на то, что ему всего семь лет!
- Ванечка, сынок, - Саша задумчиво погладила его по голове - Олег спас мне жизнь! Тебе ли не знать... Если б не он, меня бы уже давно не было... - и Саша поведала близким историю своего чудесного спасения.
- Вот и думай, молиться за него или проклинать, прости Господи... - посетовала баба Глаша, косясь в красный угол на икону Божьей Матери.
Потом все вместе похлебали щавеливых щец и собрались навестить и обрадовать Мишаню. Но он их опередил. Распахнул сенцы и замер... Потом кинулся к Саше
- Санечка, дружочек! Жива, жива! Вот радость-то! - выплёскивал он эмоции, как из ведра - Рассказывай! Всё рассказывай!
И Саша, на бис, повторила всю драматургию случившегося, заново ощутив и невероятность своего чудесного спасения, и подлое предательство Олега, и невыразимую радость, что её Илюша и дитё живы!
Легли спать зАполночь, дети не слезали у Саши с рук, и сердце её расцветало, луча наружу свет и любовь! Глаза сияли, и улыбка не сходила с губ. Легла она на своей широкой кровати, с малышнёй в обнимку.
А с зарёй, баба Глаша уже творила тесто из ржаной муки со свекольным жмыхом, солодом и отрубями - напечь пирожочков со щавлем и яйцами, что несли последние три курочки, да с кислой капустой, ещё имевшейся в погребице в небольшом остатке. Саша занималась детьми - умывались у колодца, брызгаясь из ведра студёной водицей! Лизонька закатывалась от смеха звонким колокольчиком, она просто не отлипала от матери, топала за ней, как нитка за иголкой. И Сашенька не могла наглядеться, на их с Илюшей чудо, её переполняло счастье и лилось через край! Ванечка тоже заразительно хохотал и тоже был счастлив! И тут возле домика появился мужчина в военной форме рядового пехотинца, остановился полюбоваться на детей, и Сашенька узнала его!
- Папка! Папка! - крикнула она, подхватив Лизу и кивнув Ване, бросилась к отцу!
Баба Глаша, услышав крики, снова схватилась за сердце и осела на табурет, по локоть в муке и тесте, гипнотизируя входную дверь. Её сын Ваня вошёл с поклоном, чтоб не удариться лбом о низкую притолоку, несколько секунд привыкал глазами к горнице после яркого света снаружи, затем крупными шагами подошёл к столу и обнял мать. Два стресса в сутки, для старушки было перебором, и она затряслась в беззвучном плаче. Когда она успокоилась, Иван стал знакомиться с внучатами - тёзке Ванечке крепко по-мужски пожал руку, а Лизоньке, как знатной леди, поцеловал крохотную ладошку. Дети завороженно и во все глаза смотрели на деда - он им явно нравился! Потом дед раскрыл свой вещевой мешок, и оттуда, как из шляпы фокусника, стали появляться гостинцы, которыми его снабдил весь взвод - ведь он шёл к матери! Две буханки хлеба, консервы, галеты и шоколад - вызвали бурный восторг! После каждой вынутой банки или пачки, дети визжали от радости и хлопали в ладоши! А потом все вместе пекли румяные пирожки, Ванятка сбегал за Мишаней, и они такой дружной компанией опять просидели до темна.
Отцу дали двое суток отпуска, навестить мать, их часть наступает и базируется недалеко от города, и завтра вечером он должен быть в части. Тут выяснили и ещё один вопрос - что Саша первый ребёнок, а не второй! И пережила она клиническую смерть, хотя должна была уйти, коль первая! Значит, будут у неё ещё испытания... Но она жива, и это главное! С тем все и уснули - уставшие, но довольные.
А на следующий день бабу Глашу решил навестить Олег - он знал, что Саша взяла недельный отпуск и она здесь. Он хотел сделать ей официальное предложение при бабушке, лелея мечту, что она ему не откажет - ведь в столовой она ничего не ответила ему, так может нужно просто её дожать... Адрес он узнал легко, ведь теперь работал в "конторе".
И вот, в полуденный час, Олег приближался к домику бабы Глаши, чисто выбритый, напомаженный и с букетиком сирени, которую надрал по дороге в чужом палисаднике. А выйдя из последнего проулка, увидел приближавшегося к избушке человека в гражданском. Олег притаился за деревом, пытаясь разглядеть мужчину, но он был к нему спиной, да и расстояние не близкое, метров пятьдесят. Мужчина зашёл в хату, а Олег остался на своём наблюдательном посту...
Илья вошёл в сени, предвкушая встречу с дочкой, постоял несколько секунд, чтобы пульс не частил и шагнул в дом. Сашенька лепила пирожки и обернулась на дверной скрип. А Илья, увидев её, чуть не упал, и остолбенел с открытым ртом, не веря в реальность случившегося! А Саша, хоть уже и знала, что он жив, от неожиданного чуда тоже зависла на паузе.., а потом кинулась ему на шею, крича и плача "Илюша-а!" Он сжал её в объятьях крепко-крепко, ноги сделались ватными, беззвучные рыдания душили, и слёзы текли по щекам. Так они простояли, казалось, целую вечность, чтобы успокоить первый шквал эмоций, иначе разорвало б на части. Баба Глаша с детьми приросли к кровати, на которой рассматривали картинки из детской книжки. А Сашенька и Илья всё стояли, слившись воедино и плакали, не в силах произнести ни слова, бурная волна чувств зашкалила и перекрыла все функции тела. Илья взял в ладони сашино зарёванное лицо, буквально, съедая её глазами и принялся целовать - лоб, нос, щёки... и целуя, шептал
- Сашенька, Сашенька... Я не верю... Неужели это не сон... - и опять крепко прижал её к груди - Любимая моя, родная моя... я не верю... что за чудо... я же сам... я же долго слушал сердце... - он опять посмотрел ей в глаза и целовал ресницы и переносицу - Господи... как же так... Получается, я бросил тебя!!! - и он пришёл в ужас, от этой мысли, и глядя на неё округлившимися глазами, выдавил почти не слышно - Я бросил тебя умирать... Господи-и-и... - он снова прижал её к себе, в отчаянии качая головой - Прости... прости, родная моя... ничего не понимаю... да как же так-то...
Сашенька смотрела на него снизу вверх, полными счастливых слёз глазами, гладила по волосам, по лицу, трогая губы и ямочки на щеках
- Ну что ты, Илюша! Родной мой! Ты ни в чём не виноват! - она лучистым взглядом бегала по его лицу - Ты ни в чём не виноват, мой родной! Как я соскучилась!!! Илюша! - без паузы, плакала Саша - Всё так, как должно быть! Сработал амулет... Я первый ребёнок... - она рывком прижалась к нему, а он покрывал поцелуями её волосы, крепко обнимая. Потом она резко отстранилась - Я должна была УЙТИ... слышишь, должна... И я ушла... - она смотрела на него в упор, их зрачки слились - А вот дальше... дальше всё пошло не по сценарию... - Саша задумчиво помолчала... а потом тряхнув локонами, взорвалась весельем - Илюшка, мы ЖИВЫ! ЖИВЫ! - и она опять бросилась ему на шею!
Илья гладил её по плечам, целуя русые локоны, и уже заметил на кровати детвору и бабу Глашу, слёзы радости у него лились, не переставая, а они всё не могли разомкнуть объятья - эмоциональная нагрузка была пиковая! И сколько б они так стояли в немом восторге, что встретились, если б с огорода не зашёл в хату отец Саши. Они разомкнули объятья, Саша познакомила Илью с отцом, мужчины обнялись и обменялись рукопожатием, и Илья, не выпуская сашиной руки, быстрым шагом направился к детворе. Обнял бабу Глашу, сидящую между мальцами, шепнув искренне "Спасибо за дочь!" и протянул ладони к Лизе
- Доченька, иди к папе! Забыла меня что ли, солнышко?! - улыбался Илья, а внутри всё трепетало от счастья - столько радости свалилось на квадратный сантиметр души! - Ну иди же к папке! - сиял белозубо Илья.
Лиза посмотрела на бабушку и на маму, ища одобрения, и они кивали ей, мол папа, папа! Тогда девчушка протянула ручонки к отцу, и он схватил её , поднял под самый потолок, к звёздам, аж дитё закатилась восторгом, и прижал к себе, целуя русую головку, раскачиваясь и шепча "Как долго я шёл к тебе! Как долго!" Ванечка с восторгом смотрел на эту встречу, полностью погрузившись в переживания взрослых. И тут Сашенька перехватила взгляд Ильи и показав ему глазами на Ванечку, с гордостью сказала
- А вот и сынок наш, Ванечка! Ему семь лет! - и легонько подтолкнула Ваню к Илье.
Мальчишку не надо было два раза упрашивать, он стрелой метнулся к отцу, тот подхватил его свободной рукой, крякнув " Ух, богатырь!"- хотя парнишка был худенький и тоненький - поднял на уровень лица, улыбнувшись "Ну, здравствуй, сынок!". И Ваня, крикнув "Папка!", крепко обхватил его за шею! А Илья, от избытка чувств, крутился по избе с детьми на руках, не сводя любящих глаз с Саши. Столько счастья и сразу! Это надо было как-то разместить в сердце, а то оно плёскалось через край!